Книга Обещанная, страница 94 – Рина Белая

И Ориса сделала выбор. Она попыталась разорвать прикосновение, но даже пошевелиться не смогла. Он удержал ее. Не позволил. Его взгляд задержался на ее губах, и мир вокруг исчез. Янтарь глаз полыхнул, и голос сорвался в шепот — низкий, полный решимости и запретного желания:

— Моя.

Жар пронзил ее изнутри. Она потянулась к нему, как к единственной опоре. А он… он бросил все, что у него оставалось — его связь с Ис'Тайром, — к ее ногам. И все ради того, чтобы забрать ее боль и удержать ее в своих объятиях.

И когда его губы накрыли ее — в этот миг она поняла: ни силы, ни воли, чтобы отстраниться, у нее больше нет.

Поцелуй оказался не стремительным и не жадным. В нем не было поспешности — только тихая, бесконечная жажда быть ближе. Слиться так, чтобы уже невозможно было различить, где кончается одно сердце и начинается другое.

Ориса прижалась к нему, отдаваясь целиком. Казалось, ее Свет сам тянется к его тьме, чтобы стать чем-то нужным, цельным, единым. И в этом единстве было больше нежности, чем она когда-либо знала, и больше силы, чем можно было вынести.

Она не видела его рук, только в какой-то момент услышала, как тишину разрывает звук расстегиваемой молнии ее костюма. Ткань чуть разошлась, открывая его взгляду полоску загорелой кожи.

— Ориса… любовь моя, — его дыхание обожгло сильнее, чем огонь.

Слова сорвались сами и чувство обрело звук:

— Я тоже люблю тебя… Каор'Исс.

Слова отзвучали, и в наступившей тишине оба поняли, дороги назад уже нет.

И тогда их губы встретились снова, будто никакого запрета никогда не существовало. Свет внутри нее потянулся к нему — доверчиво, свободно. Его сила, тяжелая и темная, откликнулась на этот зов. Казалось, в груди вспыхнула буря: разрушение, стирая все преграды на своем пути, тянулось к свету.

Их тела все еще разделяла тонкая грань одежды, но энергии уже переплелись. Ориса ощутила это всем существом. Она горела. Горела его огнем — жадным, сжигающим изнутри желанием любить. Этот огонь тянулся к ней, искал ее, как единственное спасение.

Он наклонился ближе, и его дыхание скользнуло по ее коже там, где ткань расходилась все шире. Голос прозвучал низко, глубоко, как признание:

— Я больше не способен ждать.

Ориса выгнулась ему навстречу, впуская в себя этот жар, и вместе с болью пришло понимание: они были созданы гореть вместе.

Мир вокруг исчез. Остались только двое — дыхание, биение сердец и та самая грань, которую они переступили. Теперь они принадлежали друг другу, и остановиться уже было невозможно.

И тогда она увидела то, чему было лишь одно объяснение. В воздухе между ними проступили тонкие нити света. Серебристо-белые сполохи скользили по ее коже, мягко обвивая тело, складываясь в неразрывный узор.

Она затаила дыхание: он облачил ее в белое. Теперь у нее было право назвать его своим защитником.

Ориса обняла его крепче, ее губы коснулись его губ, и она прошептала:

— Спасибо… за этот дар.

Он замер. В его груди поднялось такое чувство, что ни он, ни Ориса не смогли бы выразить его словами — восторг, благоговение и тихий ужас перед чудом, которое они сотворили.

Она чувствовала все это вместе с ним. Волнение, от которого дрогнули его пальцы. Радость, чистую до слез. И безмерную нежность мужчины, который никогда прежде не умел дарить, но сейчас отдал ей все, что имел.