Книга Околдованная, страница 116 – Лора Таласса

Мемнон останавливается, словно почувствовав, о чем я думаю.

– Est amage, – шепчет он, – тебе нравится? Если да, я продолжу. Скажи лишь слово.

Черт, может, он таки читает мои мысли?

Крепко зажмуриваюсь и дышу носом. Все, что связано с этим человеком, имеет свою цену. Он не называет ее, но это так.

Но с учетом того, что случилось сегодня вечером… плевать!

– Мне нравится, – признаюсь я.

Его рука не двигается. Почему его рука не двигается?! Я чуточку шевелюсь, пытаясь подтолкнуть ее.

– Дай мне увидеть твое лицо, – требует вдруг он.

Поворачиваюсь, смотрю на него:

– Зачем?

Он пристально вглядывается в меня:

– Потому что ты единственное, на что стоит смотреть, и мои глаза соскучились по тебе.

Хмурюсь.

– Я думала, ты ненавидишь меня.

Он наклоняется и проводит костяшками по моей спине, и я чувствую, как выгибаюсь, потягиваюсь, словно кошка под его лаской.

– Все немного сложнее, Императрица.

Я понимаю, что он имеет в виду. Мне самой хочется ненавидеть этого человека – и я знаю, что должна его ненавидеть, – но я не могу.

– Закрой глаза и расслабься, – говорит он.

Я прищуриваюсь:

– А почему я должна тебе доверять?

Он лукаво улыбается мне:

– Хороший вопрос. Есть лишь один человек в этом мире, который действительно может доверять мне, и в данный момент я смотрю на нее.

Его рука вновь гладит мою спину, и я прикусываю язык, не давая стону сорваться с губ.

Да, я собираюсь принять в высшей степени плохое решение довериться этому человеку, потому что – почему бы и нет? Я уже приняла штук пятьдесят других плохих решений, так что можно сделать это еще раз.

Закрываю глаза расслабляюсь.

Нерон, должно быть, чувствует какую-то перемену, потом что спрыгивает с кровати. Через несколько секунд слышу клацанье его когтей о подоконник, за которым следует шелест листвы; мой фамильяр покидает комнату, избегая текущей ситуации. А ведь подумать только, совсем недавно Нерон глумился над одной лишь мыслью о том, что я приведу сюда парня. Что ж, теперь я могла бы посмеяться над ним – только, увы, стоит принять во внимание, что лежу я тут полумертвая, наслаждаясь прикосновениями своего врага.

Так что, пожалуй, все-таки именно я могу быть в данном случае объектом насмешек.

Рука Мемнона не останавливается, скользит по моей спине, и это так чертовски здорово, что не иначе как противозаконно. Вверх и вниз, вверх и вниз. И чем дольше это длится, тем беспокойнее мне становится.

Недостаточно.

– Еще, – прошу я так тихо, что не уверена, слышит ли он меня. Правда в том, что я отнюдь не уверена, могу ли что-то требовать от него. Тем паче после всего, что он уже сделал для меня нынче вечером.

Рука его замирает. Следует длинная пауза.

– Что? – спрашивает он.

Я не собираюсь повторять это снова. Я не…

– Еще, – говорю я уже громче.

Секунду спустя рука Мемнона возобновляет движение.

– Что – еще? – интересуется он, и теперь, клянусь, в словах его слышится ехидная нотка, словно он играет со мной. Хотя я не уверена.

Ворочаюсь под его рукой. Кожа у меня очень чувствительная.

– Я… не знаю, – признаюсь, не открывая глаз.

Губы его касаются моего уха:

– Никогда не прости у меня то, чего не имеешь в виду, Императрица, – говорит он глухо. – Но, думаю, ты знаешь, чего тебе хочется больше всего. И, думаю, это пугает тебя.

Сглатываю, покрываясь мурашками.