Книга Ненаписанное богами, страница 45 – Кэти Роган

Наконец, из моего тела вырывается резкий выдох. Я ожидаю, что он будет последним, что моя смерть — это требование богов. Но боль стихает так же внезапно, как и появилась, оставляя меня задыхающимся на холодном камне. Не знаю, как долго пролежал на каменном полу. Я поднимаю голову: зрение затуманено, тело дрожит и слишком слабое. Моя свеча погасла.

Рядом что-то движется. Старейшина стоит возле меня, его лицо нечитаемое.

— Как любопытно, — бормочет он сам себе, поднимая потухшую свечу, и задумчиво ее рассматривает

Я с усилием поднимаюсь на колени. Боль в костях свирепая, но я спотыкаюсь только раз, прежде чем встать рядом с ним. Старейшина протягивает мне мою потухшую свечу. Я смотрю на нее и ничего не могу понять.

— Возьми ее с собой, — говорит он.

— Свечи должны оставаться здесь. На веки вечные.

— Но ты ведь не мертв, — нечто похожее на смешок срывается с его губ.

Но это невозможно. Это ошеломляет и вселяет надежду. Я больше не воин?

— Тогда кто я теперь?

— Тот, кем ты всегда был, Аэлрик. Оружие богов.

— Это не ответ. — Раздражение вспыхивает во мне горячо и остро.

Старейшина вздыхает и поднимает скрюченную руку к виску, как будто испытывает сильнейшую боль.

— Я не прорицатель, Аэлрик. Но у богов есть для тебя иное поручение. Иное место, где ты должен быть. Я не могу утверждать, что понимаю это. За всю историю наших записей не было ни одного случая, чтобы Альтора изъяли из Синода и послали куда-то еще.

Мое сердце тяжело бьется в груди, надежда яростно сражается со страхом.

Старейшина разворачивается.

— Значит, я могу просто уйти? — спрашиваю я его. Это ловушка?

Он держится за голову. Я никогда не видел его таким… изможденным. Будто он испытывает настоящие муки.

— Полагаю, у тебя есть нечто ценное для богов?

Он имеет в виду Маэру и Бри?

«Брилин», — будто эхом отражается от стен, что пугает меня до смерти.

— Я свободен? — спрашиваю я.

— Свободен? — с насмешкой повторяет Старейшина. — Нет такой вещи, как свобода, — он делает неопределенный взмах рукой. — Конечно, красивая концепция, но смысл имеет только в поэзии. Ты можешь быть свободен, только если тебе не за что сражаться. Тебе ведь есть за что сражаться, Аэлрик?

Под грудной клеткой я чувствую сокрушительное давление, будто меня туда ударили ледяной рукой.

— Иди, Аэлрик, — говорит он жестким голосом командира. — Ты уже знаешь, где твое место.

Я не медлю и следую за ним к выходу. Не задумываясь, поднимаю руку, чтобы призвать меч с пола, и клинок срывается с места, мгновенно ложась мне в ладонь. Вес его привычен, а металл теплый наощупь. Мое сердце бьется как сумасшедшее.

Я не должен быть способен на это. Боги погасили пламя моей свечи. И все же… Смотрю на меч, потом на свечу в другой руке. Пламя угасло, но сила осталась.

Иной путь. Я срываюсь с места и бегу по пустому коридору, обгоняя Старейшину, выходя через ближайшую дверь к штормовому загону.

Я поворачиваюсь спиной к Синоду. И точно знаю, где мое место.

Глава 17

Маэра

Солнце село несколько часов назад. Луна, полная и яркая, мягко освещает Брилин, когда та кружится снаружи у домика путешественников, раскинув руки в стороны, будто крылья фаравара.

Она подпрыгивает, издавая яростный звук. Приземлившись, сбивает кучку палочек, воткнутых ею в землю как могучие деревья. Свирепый рык тонет в смехе, а руки опускаются вдоль тела, когда Бри падает на землю и снова начинает закапывать палочки в землю. Она вся в грязи, веточки и хрустящие кусочки осенних листьев запутались у нее в волосах. Придется ей спать так, у меня нет сил таскать воду для купания.