Книга Кукла наследника, страница 5 – Олла Дез

Я была уверена, что зрение у неё отменное, и очки она носит только чтобы подчеркнуть собственную значимость. Потому что она смотрела и сквозь них, и сдвинув их на самый край длинного носа, и задвинув их к самой переносице, при этом отчего это зависело, было совершенно непонятно.

Наконец она выложила на кассу перед милой девушкой что-то бело-чёрное. Я лично не поняла что, пока Зинаида Мафусаиловна не принялась рыться в своём ридикюле, напоминавшем огромный старинный кошелёк с двумя металлическими блестящими шариками в качестве замочка. Она всегда громко ими щёлкала, когда открывала и закрывала.

Перед милой и, на мой взгляд, очень терпеливой девушкой лежало колечко с большой, явно пластмассовой перламутровой искусственной жемчужиной. Пока Зинаида Мафусаиловна старательно искала кошелёк в ридикюле, я успела её рассмотреть. Ничего необычного и явно дешёвая бижутерия.

‒ Зинаида Мафусаиловна, давайте, я оплачу? ‒ не сильно рассчитывая на успех, спросила я.

Моя единственная подруга никогда не разрешала за себя платить. Будь то простенькая бижутерия в любимом магазинчике или пирожное в кафе, или стаканчик с кофе, что мы брали у метро. Всегда она платила за себя сама, чётко высчитывая каждый рубль, поэтому сейчас моя челюсть чуть было не выпала, как у скелетообразного Кощея Бессмертного при разговоре. Да, я всегда придерживалась твёрдого убеждения, что как только Кощей открывал рот, так тут же терял свою челюсть. Ну потому что не может эта часть черепа, потеряв все сухожилия, не выпадать. Правда, мне возражали, что он скелет, обтянутый кожей. Но тогда это больше похоже на древний Египет с его мумиями.

‒ Да, Мариночка. Вы не могли бы заплатить за эту безделушку? Сегодня это важно, ‒ ответила Зинаида Мафусаиловна и с громким щелчком захлопнула свой ридикюль.

Я протянула девушке, имеющей ангельское терпение, карточку, и расплатилась.

А потом сама забрала покупку, потому что Зинаида Мафусаиловна с царственным видом, прямой спиной и очками, держащимися на кончике её носа, двинулась к выходу. Я зажала в руке дурацкую вещицу и побежала догонять Зинаиду Мафусаиловну, потому что старушка вдруг развила нешуточную скорость.

Почему я терпела все эти выкрутасы древней, как сами пирамиды, женщины? Причин было много. Она не принимала отказы. Мне было почему-то неловко отказывать ей. Не могла я смотреть в эти глаза. И неважно, где в этот момент были её очки. А ещё она единственная, кто был готов терпеть и мою не сильно дружелюбную особу. Дружить я тоже, увы, не умела. Дружба, как и любовь, на мой взгляд ‒ это дар, данный нам от рождения. Я считала это чудом, заложенным куда-то глубоко в нас. Может быть, даже в нашу генную память? Это выработанный интуицией навык, что мамонта легче завалить с друзьями. Но увы. Мамонтов стало всё меньше встречаться на пути, и этот ген как будто атрофировался. Так что она была моя и в самом деле единственная подруга. А ещё она была той, кто был способен пробудить во мне хоть какие-то эмоции. Я нервничала, злилась, раздражалась последнее время исключительно только в её присутствии. И это немного пугало.

‒ Итак, мы достигли этой отправной точки. И отсюда у меня, всё же возвращаясь к нашему предыдущему разговору, очень важный вопрос. Мариночка, милая моя. Так что же вы выбираете? Кто у нас наибольшее зло? ‒ вдруг спросила она.