Книга Переполох в гареме. Попаданка в султанский гарем, страница 59 – Диана Озтюрк

— Вот значит как⁈ — медленно процедила сквозь зубы она. — Думает, меня это остановит?

Выведав из информатора как можно больше сведений, щедро озолотила его за проделанную работу, намекнув, что в следующий раз увеличит гонорар. О женском коварстве слагают легенды, а прелестница Азра, из плоти и крови, являлась его воплощением.

После очередного заседания султан Левент отпустил визирей да советников, а сам отправился во дворцовый парк. Будучи непослушным ребёнком, любил убегать от назойливых нянечек и ловко прятаться за многочисленными статуями. Сейчас его прогулки имеют долгий, спокойный и размеренный характер. Вглядываясь в высокое чистое небо, каждый раз возвращается к мысли, что он всего лишь человек, такой же как и все остальные, раб Аллаха. Смотря по сторонам, где около пышных клумб цветов, наравне с живой изгородью, в ряд стоит внушительная охрана, напоминает себе, что жизнь его как веточка хрупка и может сломаться в одночасье. А выйдя за пределы дворца, осознаёт, что ещё не всё сделал для блага народа и его процветания. Эти земные мысли помогают ему сохранять трезвый ум и не впадать в алчность и тщеславие. Отец из лучших побуждений выбил из его души излишнюю мягкость, а мать, наблюдая за этим, сумела каким-то чудом взрастить в нём человечность.

— Мой повелитель! — тонкий детский голосок заставил его обернуться.

Со всей скорости к нему мчался маленький шехзаде, буквально перепрыгивая через ступеньки, а позади, окликая, безуспешно пытался нагнать его Вейсал Паша. Султан бесконечно признателен кузену; о лучшем дяде для своего сына он и мечтать не мог. Стоило малышу появиться на свет, как тот с его позволения дал клятву быть рядом с маленьким принцем как друг и наставник. Слово его оказалось твердо, как алмаз, и тогда султан осознал, что он один из немногих, кому можно доверять.

— Машаллах*, точно лев, мой сын! — с отцовской гордостью возгласил Султан. — Враги империи будут трепетать от страха!

— Ин ша Аллах*! — с воодушевлением воскликнул подошедший Паша Вейсал Эфенди.

Шахзаде* бросился к отцу, который заключил его в крепкие объятия и с любовью прижал к себе. За время его отсутствия ребёнку не хватало отцовского тепла; это чувствовалось по тому, как он обвил его шею детскими ручонками так крепко, словно если отпустит, тот вновь уйдёт далеко и надолго.

— Ох, сынок, задушишь! — весело пошутил падишах. — Я здесь и я рядом! — почувствовав тревогу сына, он поспешил его успокоить.

— Я так скучал, — признался мальчик.

— Будь мужчиной, — вмешался наблюдающий за ним Паша. — Распустил нюни! Это не подобает будущему императору!

— Полно, кузен, когда как не сейчас, ему можно побыть слабым? — держа на руках сына, подобрел султан, а после короткой паузы лукаво добавил: — Или ты ревнуешь?

К его удивлению, Паша* не стал отшучиваться, как бывает обычно, а лишь недовольно нахмурил брови. Похоже, кузен не в настроении, подумал султан. Опустив сына на землю, он взял его за руку и повёл в сторону царского зверинца, а Паша молча последовал за ними. Сад хоть и не был таким масштабным, как хотелось бы, однако вмещал в себя уникальную коллекцию животного мира. В тени деревьев, около журчащих фонтанов, вальяжно расхаживали павлины необычайной красоты. В огороженном загоне паслось семейство золотых антилоп; соседями им были африканские зебры. За необычный окрас маленький принц считал их крайне забавными. Огромная территория с небольшим прудом, а также личный дрессировщик были отделены специально для индийского слона массой в несколько тонн. Он любил бананы и крайне сложно поддавался дрессировке: то ли из-за лени, то ли из-за высокого интеллекта игнорировал всякие команды, считая это абсурдным занятием. Его звали Гюнеш, в переводе с османского — солнце. Шахзаде боялся подходить близко: гигантские объёмы животного пугали мальчика, однако детское любопытство пересилило, и при помощи султана, под чутким надзором дрессировщика, он смог легонько коснуться хобота. В самом дальнем вольере обитал полосатый хищник — Анатолийский тигр. Ныне принято считать его крайне редким обитателем в империи. На совершеннолетие отец подарил его Левенту в качестве охраны. Он с младенчества лично кормил и купал тигрёнка, брал с собой на охоту и совещания. Ему нравилось лицезреть, как дрожали от страха зажравшиеся советники да ленивые визири. В нём бушевал юношеский максимализм и мания величия, поскольку привык с рождения чувствовать особенность своего происхождения. Лишь с кончиной отца понял всю ответственность, возложенную на него, отчего резко повзрослел и выкинул всю дурь из головы. Зверь узнал своего старого друга, отчего моментально превратился в ласкового кота.