Книга Шоколадница и маркиз, страница 123 – Татьяна Коростышевская

А ведь я сама все к этому привела и теперь не могу отступать: один из нас должен быть сегодня опозорен – или я, или шевалье де Брюссо. Меня видели крадущейся на тайное свидание, и даже если сейчас все прекратить, выпустить Виктора из ловушки, при своих я не останусь – моя репутация окажется полностью разрушенной.

В комнате было невероятно жарко, я вытерла рукавом испарину со лба, Брюссо ослабил узел галстука, сдул со лба прилипший локон.

Когда мы с подругами планировали это свидание, предполагалось, что оно пройдет более интимно: я должна была обниматься с Брюссо, подарить парочку поцелуев, и тогда мне это особой проблемой не казалось. В конце концов, актриса на сцене проделывает подобное с партнером, да и кое-какой опыт в поцелуях у меня был, даже с тем же Виктором. Но сейчас я знала: стоит мне прикоснуться к молодому человеку, и меня попросту вырвет, липкий комок внутренней гадости извергнется в спазмах наружу.

Ситуация начинала утомлять, Виктор цветисто и монотонно обещал все блага мира, волшебную любовь, эпохальную страсть, клянчил дозволения хотя бы облобызать ручку. «Да катись оно все к Балору», – решила я и кивнула на кресло:

– Сядь!

Брюссо вздрогнул от резкости тона, но сел, почти утонув в мягких подушках, зачем-то открыл шкатулку. Та тренькнула и замолчала: заключенное в ней звуковое послание было одноразовым. Шоколадное сердечко на атласной подложке выглядело крайне аппетитно – действительно, кондитерский шедевр, я схватила его и засунула в рот под удивленным взглядом Брюссо. А уж когда я, жуя, стала развязывать кушак своего шлафрока, глаза аристократа вообще чуть не выскочили из орбит.

– Катарина?

– Сидеть! – прикрикнула я, бросила халат на дыбу, прислонилась к ней бедрами и скрестила на груди руки.

Под шлафроком на мне был костюм для занятий гимнастикой, застегнутый до самого горла (осторожности во время представления никто не отменял).

– Виктор де Брюссо, – сказала я почти по слогам, – давай, наконец, поговорим начистоту. Признаюсь сразу: никаких особых чувств у меня к тебе нет, ложь должна была помочь…

Я замолчала, а шевалье, развалившись в кресле, негромко смеялся, показывая на потолок:

– Ты заманила меня в ловушку, Гаррель! Коварство, достойное Мадлен де Бофреман. Что там? Нечистоты? Амбра и мускус в курильне должны скрыть вонь содержимого ночного горшка? Что еще? Кажется…. – его ноздри раздулись и опали. – Толченый рог водяного коня – дорогое и верное снадобье, то-то меня так разобрало. Браво, Кати, ты меня сделала. Мы, Брюссо, умеем принимать поражения. Раздеваться сейчас, или ты хочешь еще покуражиться?

Я резко махнула рукой, останавливая попытку молодого человека снять камзол, он приподнял брови:

– Нет? Тогда я весь покорность и внимание.

– Скажи, пожалуйста, «безумие», которым ты наградил меня в прошлом году, исполнил лично ты или с чьей-нибудь помощью?

– Без помощи, – губы Виктора искривились в болезненной гримасе. – Я был зол на тебя, Кати, зол и обижен. Я ведь искренне влюбился, но ты предпочла мне Шанвера. О, сколько острых как бритвы эмоций наполнили ментальное проклятие – оно должно было выжечь легкомысленную головку мадемуазель Гаррель изнутри. Но ты устояла – браво, Катарина.

– Чудом, – призналась я и вернула комплимент. – Браво, Брюссо, ты сильный маг.