Книга Мастер и Воланд, страница 95 – Артур Самари

– А что будет с Пилатом, хотя понятно, он очутится в аду?

– Будет так: когда черные всадники Воланда со своей свитой достигнут Ада, там увидят Пилата. Прокуратор будет навечно прикован к своему креслу между гор и пропастью, где он пребывает уже две тысячи лет в мучениях за свой грех, что струсил перед тираном – императором Тиберием – и не спас Иешуа.

– Может быть, его следует простить, как и Фриду? Все-таки у него была совесть, и он пытался спасти философа Иешуа.

– Я думал о том же: пора дать свободу Пилату. Прокуратор Иудеи искупил свой грех – он не был полным негодяем. Я отправляю его по лунной дорожке в рай – к Иешуа. Им будет о чем вспомнить и поговорить. Судьба Пилата и Иешуа исторически едины. И, как ни странно, это сделает благородный Мастер, судьба которого схожа с жизнью Иисуса. Там, где правят тираны-дьяволы, жизнь честных умных людей трагически одинакова.

В эти дни Ягода позвонил вождю и сообщил, что опальный Булгаков заболел неизлечимой болезнью. В ответ Сталин сказал:

– Ему повезло, – и опустил трубку.

А через три дня вождь вызвал к себе Луначарского, Фадеева, Немировича-Данченко, а также главного редактора газеты «Известия». С волнением те вошли в кабинет, и каждый гадал о причине вызова. Всем было страшно. Разговор с вождем для чиновников иногда заканчивался тюрьмой. Тем более репрессии в стране шли полным ходом.

Сталин с трубкой во рту пригласил их к столу, а сам стал расхаживать за их спинами.

– Я вот зачем вызвал вас. Луначарский, Вы знаете, какая трагедия произошла с писателем Булгаковым?

Пожилой министр поднялся с места.

– Нет, товарищ Сталин.

– А Вы, Фадеев? Глава наших писателей?

– Он смертельно болен, умирает. На днях я был у него дома.

– А театр знает? – спросил вождь у главного режиссера.

– Да, нам известно о его болезни. Наши сотрудники навещают его.

Сталин продолжил:

– Плохо, что министр культуры не знает, что талантливый писатель, драматург России умирает. Да и Вам остальным – минус: почему не пришли ко мне, ведь его нужно срочно в правительственную больницу, к лучшим врачам. Всем должен заниматься я сам: спасать Булгакова, когда «Дни Турбиных» хотели отменить,и когда бедный Булгаков остался без работы и чуть ли не голодал. А ведь на мне – вся страна, тысячи проблем. А вы, деятели искусства, молчите. Я уже направил к нему домой министра здравоохранения. Надо быть внимательнее к талантливым людям – это наше достояние. Да, хотел у вас спросить, говорят, что Булгаков долгие годы писал какой-то интересный роман. Кто из вас читал его, о чем он?

Все молчали, и главный режиссер произнес:

– Нашим актерам у себя дома Михаил Афанасьевич читал некоторые главы. Они очень хвалили произведение. Это роман о дьяволе, который решил посетить Москву.

– Мне сказали, что у этого дьявола есть прототип, интересно, кто же? – широко улыбнулся вождь, делая вид, что это забавляет его.

У режиссера внутри похолодело: он понял, к чему этот вопрос.

– Я не заметил сходства с кем-либо. Это классический образ дьявола, как из поэмы Гёте. Должно быть, Булгаков оттуда заимствовал его, – такими словами он решил защитить писателя. – Еще раньше Булгаков писал что-то о дьяволе, он называет себя мистическим автором.

– Если так, то все свободны, кроме Ильина.

Когда в кабинете остался только редактор «Известий», Сталин сказал ему: