Онлайн книга «Смертная»
|
Что делать? Что делать?! Спокойно, Лена, ты справишься. Ты всегда справляешься. Выплюнь мех и соберись. Так что, когда меня вытаскивают из шкуры – как Клеопатру из ковра, – я изо всех сил улыбаюсь и ловлю мужские взгляды. На женщин мое очарование не действует, но ничего, мужчин здесь больше. Наверняка они в этом мире у власти. Сейчас попрошу найти вора, вернуть мне подвеску – и все будет хорошо. Точно, отличный план. И вот я набираю в грудь побольше воздуха… Но ничего не успеваю сказать, потому что все вокруг – сначала торговцы и покупатели, потом вообще вся площадь – утыкаются лбами в каменные плиты пола. Тишина наступает такая, что слышен плеск воды в фонтане у меня за спиной. Нет, это уже не смешно! – Послушайте, – начинаю я, чувствуя себя даже не в своей тарелке, а… не в своем мире у всех на виду. Тишина. Может, и слушают, но почему‐то с земли. Страх так в воздухе и витает. Да что с ними не так? Или со мной? Вдохнув поглубже – помогает успокоиться, – я оборачиваюсь к фонтану. Решительно снимаю рюкзак, потом наклоняюсь и ловлю струи воды. Сейчас надо напиться, умыться, затем посмотреть на свое отражение в воде. Его хорошо видно – и все с ним так. Тогда в чем дело? Ничего, сейчас выясним. Я еще плещу на лицо для храбрости. И уже оборачиваюсь, собираясь подойти к ближайшему торговцу – тому, в чьей шкуре застряла, но вдруг краем глаза замечаю позолоченное лицо статуи. Сейчас, против солнца, мне удается его разглядеть. И это мое лицо. Да быть не может! Забыв про все на свете, я лезу в рюкзак, с трудом, но нахожу косметичку и смотрю на себя в зеркало. Потом – на статую. Нет. Ну нет! Не может этого быть! Выходит, может. У статуи действительно мое лицо! Полюбовавшись на него, а еще – на обнаженную левую грудь, которая скульптору особенно удалась, я решительно поворачиваюсь к тому торговцу, с которым все равно собиралась заговорить. Становлюсь на колени рядом и выдавливаю: – Простите… Тишина. Он даже головы не поднял. Я сглатываю и представляю, как кричу, стоя посреди этой площади, а они вот так лежат и молчат. Ужас. Ну нет, молчания я не потерплю. Они меня услышат! – Это кто? – рявкаю я и сама удивляюсь, откуда у меня такой требовательныйтон. – Отвечай! Мне тут же становится стыдно, но торговец поднимает голову, старательно смотрит мимо меня – в направлении моего указательного пальца. И хрипит: – Ш-ш-ш… Да чтоб вы все провалились! – Великая богиня, госпожа наша Шамирам, – блеет наконец торговец и снова утыкается лбом в землю. Шамирам. Снова эта Шамирам! Эм… Богиня? Уж не та ли, что мужу изменяла? – Эй. – Я осторожно кладу руку торговцу на плечо, и он вздрагивает. – Богиня чего? – Любви, – шепчет он. Я снова смотрю на обнаженную грудь статуи, на соблазнительную улыбку, взгляд с поволокой и изгибы – моей, черт возьми! – фигуры, так сладострастно изображенные скульптором. Он, наверное, пока это ваял, весь пребывал во власти эротических фантазий. Обо мне. В смысле, о Шамирам. Богине. Меня накрывает истерика. Любви! Ну конечно! Любви! Чего же еще? Это называется любовью, когда мужчины от моего взгляда теряют разум? Или когда хотят меня изнасиловать? Или… Тут по площади проносится жуткий звук – как будто кошке на хвост наступили, и она воет. Я поднимаю голову – конечно, никакая это не кошка. Это местные трубы. Как в фильмах: герольды сообщают о том, что прибыл король. Здесь вместо короля процессия из трех паланкинов и десятка конной стражи. Паланкины тащат рослые носильщики, и вид у них при этом невозмутимый настолько, словно они просто на прогулку вышли. |