Книга Смертная, страница 69 – Мария Сакрытина

– Ку-у-уда собрался? – рычит дюжий стражник. У него грубое, расчерченное шрамами лицо и пустая правая глазница, которую он не пытается прикрыть. Даже для смертного он уродлив. Я отворачиваюсь, а стражник добавляет: – Нельзя!

Его копье лениво указывает на меня. На солнце ярко блещет стальной наконечник. Так же ярко, как умащенная борода второго стража, когда тот кивает на стелу слева от покрытых серебряными пластинами ворот:

– Написано же, малец: сегодня нельзя.

– Да он, поди, читать не умеет! – хохочет одноглазый. Звук получается мерзкий, как и его лицо.

– Дурень ты, Киш, – вздыхает стражник. В отличие от товарища, он весьма красив, даже для смертного. Хотя… Может, все из-за сравнения с одноглазым?

«Шамирам бы оценила», – думаю я и невольно морщусь. За столетия общения с людьми я привык смотреть на них глазами жены и всюду видеть угрозу.

– Зачем ходить сюда, если не умеешь читать? – добавляет красивый. Любопытно: для простолюдина он говорит весьма чисто.

Чего не скажешь о его товарище, который, подумав, отвечает:

– Это да. Но мы ж здесь.

Красивый закатывает глаза.

– И вот уже пятый день я задаюсь вопросом: для чего?

– И для чего же? – мне тоже становится любопытно.

Храм Э́а никогда не охраняли. Он расположен ровно в центре Уппура, разделенного рекой надвое, – а значит, на острове, попасть на который можно только вплавь, на что согласится лишь безрассудный смельчак, ибо воды Дильму́на быстры и опасны. Или же на плоту, но переправа открыта лишь дважды в день. Если, конечно, ты не дух и не бог, то есть не умеешь летать или заставлять воду течьтише.

Последний раз я бывал здесь, кажется, сотню лет назад по поручению Отца. Тогда со мной притащилась процессия жрецов, и владыка вод Э́нки безобразно, но очень весело с ними играл, пока я уговаривал Эа прийти в себя и прекратить вражду с Ириду – как раз перед этим наш светозарный брат сжег ее библиотеку. Эа простила бы убийство жрецов или даже разрушение храма, но не уничтожение своих драгоценных свитков. Тогда наша сестра-книгочей озверела похлеще Матери!

Сейчас оба стражника глядят на меня, как на насекомое. Смертные видят лишь облик, не суть. Как можно быть настолько слепыми?

Я по очереди смотрю людям в глаза и приказываю:

– Передайте моей сестре, что я хочу ее видеть.

Красивый в ответ фыркает. А одноглазый размышляет вслух:

– Может, того… В воду его?

Еще и тупицы. Госпожа моя Мать, я чту тебя, как и положено сыну, но ты могла создать этих ничтожеств хотя бы зрячими. Понимаю, глина не лучший материал, но тем не менее… Их глупость раздражает.

Я смотрю на них снова, на этот раз дольше. И готовлюсь повторить приказ – последний раз, а потом все же превратить смертных в то, из чего их создали. Но тут серебряные створки вздрагивают и приоткрываются ровно настолько, чтобы тонкая фигура могла просочиться.

Эа в обличье круглолицей девицы с молочными волосами и разноцветными глазами – карим и синим – смотрит сначала на меня, потом на смертных. Я завороженно наблюдаю: рядом с Эа всегда что‐то творится со светом, но сегодня она похожа на сгусток тьмы вроде демонов Эрешкигаль. Любопытно…

Сестра поправляет шелковую накидку, в которую на человеческий манер закуталась вся, и со вздохом говорит:

– Брат мой, не мог бы ты оставить мою стражу в покое? Они здесь не для того, чтобы ты обращал их в камень.