Книга Изумруды для (не)любимого, страница 51 – Ксюша Иванова, Виорика Громова

Что он не равнодушен ко мне...

А он так медленно склонялся к моему лицу, словно боролся с собой, словно заставлял себя самого, не желая. И это было обидно! Поэтому я не выдержала, встала на цыпочки и сама прижалась своими губами к его губам.

И нет, мир на части не рассыпался. И сердце не выпрыгнуло из груди, хоть и очень старалось это сделать.

Просто он ответил с такой страстью, с таким жаром, что меня буквально смело с ног! Я была так поглощена поцелуем, движениями его губ, его вкусом, безумным танцем наших языков, что не заметила даже, как он перенес меня в постель.

А когда оторвался, чуть отстранясь и всматриваясь в мои глаза, я готова была умолять о продолжении! Но... В то же время... Он с такой непередаваемой нежностью гладил мои волосы, он смотрел так ласково, что от взгляда было жарко!

Если вот так было у них с Эсми, то она — просто идиотка от такого отказываться.

А когда его пальцы легли на ворот моего платья, нащупывая ряд мелких пуговиц, я и сама не могла и не хотела сдерживаться. Позволив себе делать так, как хочу, я тоже потянулась к его рубахе, расстегивая и тут же касаясь пальцами кожи на груди. Боже, как же мне нравилосьего касаться! Он весь был словно высечен из гранита — скульптура, а не тело! Горячий, с потрясающей словно атласной кожей.

Кончики пальцев пробегали по шрамам.

Сердце отзывалось на эти прикосновения не жалостью, нет! Каким-то другим, более сильным чувством. Мне одновременно было гордо за него — что он вынес все эти страдания стойко. По-другому, я уверена, он не мог. А еще я знала, что получил он их в боях. Он был мужчиной, воином, хозяином, главным. И перед этой силой и мощью я, Дарья Снегова, сама себе хозяйка, сильная женщина, к мужчинам относившаяся с потребительской точки зрения, трепетала... А может быть, трепетала я от того, что сейчас должно было произойти? От того, что обещали мне потрясающие синие глаза, ловящие мой взгляд?

А когда его губы начали прокладывать дорожку из поцелуев по моему подбородку и шее вниз... в дверь постучали!

И видит Бог! Я хотела убить того, кто это сделал!

— Господин! Господин, скорее! — кто-то звал из коридора.

Я еще и понять толком ничего не успела, как Дэймон, набросив одеяло на мое оголенное до пояса тело, слетел с кровати и открыл дверь.

— Простите, простите, но я войду, — испуганно шептал, пытаясь протиснуться в комнату Гринвилд.

Дэймон посмотрел на меня, как бы проверяя, достаточно ли я скрыта от глаза управляющего. Я, очнувшись, закуталась по горло в одеяло.

— Гринвилд, идем в кабинет, — сказал мой муж, пытаясь направить его в нужную сторону.

— Нет, нет! Времени нет! — все-таки войдя, Гринвилд крепко закрыл дверь и так и остался стоять, держась за ручку. — Ширбасы напали на наши деревни на окраине! Вот сейчас к нам гонец прискакал! Там началась настоящая бойня — эти поганцы не щадят даже стариков и маленьких детей!

— Мы разбили их войско наголову! Это невозможно!

— Гонец сказал, что на их стороне выступили некоторые из княжеств. Это — настоящая война, мой господин! Это будет настоящая страшная война!

— Кто? Кто предал? Кто выступил на их стороне?

На моих глазах нежный и ласковый, горячий и страстный мужчина становился тем, о ком все твердили мне с самой первой минуты моего нахождения здесь — опасным воином, жестоким и могущественным. Он даже внешне менялся — кажется, даже стал выше и мощнее!