Книга Опасная игра леди Эвелин, страница 15 – Виктория Богачева

— Ступай, Эвелин, ступай.

Руки было обожжены — как оказалось. А я даже не чувствовала боли. Я вообще ничего не чувствовали: ни ужаса, ни сожаления, ни горечи. Грудь словно покрылась изнутри ледяной коркой, и я просто запретила себе ощущать какие-либо эмоции.

Иначе можно было легко сойти с ума, ведь мы лишились единственного жилья и всех вещей, и только лишь сумка, набитая памятными для меня мелочами, осталась лежать в ногах деда.

В ней теперь помещалась вся моя жизнь...

Из груди невольно все же вырвался всхлип, и я дернулась и прикусила запястье, чтобы задавить рыдания в зародыше, пока помощница доктора занималась второй рукой.

— А правду говорят, миледи, что огонь — магический? — помявшись, все же спросила она.

Я вяло пожала плечами. Я слышала,что сказал Беркли. Но сама не видела никакого магического отсвета.

Магия была запрещена чуть больше двадцати лет. Я и понятия не имела, каково было жить в мире, где ее можно было использовать.

Мы стояли чуть в стороне от места, где толпились жандармы и дознавателя, и здесь было очень хорошо слышно, о чем шептались люди, собравшиеся поглазеть на пожар. Сперва все было нормально, но потом кто-то один пустил слух, что в доме жили родственники герцога-изменщика, и что я его дочь...

И тогда зеваки словно с цепи сорвались.

— Так им и нужно, заслужили! — было наименьшим оскорблением.

Вскоре жандармам пришлось вмешаться и охладить пыл взбудораженной толпы. Они выстроились в единую цепь, взяв пепелище в кольцо. Но выкрики становились все громче и громче. И злее. Такое резкое изменение произошло мгновенно.

Словно кто-то намеренно заводил толпу, подзуживал ее.

— Вы закончили? — граф Беркли подошел к нам стремительным шагом, недовольно оглядываясь.

Помощница доктора отчего-то съежилась в его присутствии и смутилась. Молча кивнула и отпустила мои руки.

— Очень хорошо, — сказал он тоном, который говорил совсем об обратном. — Идемте, миледи, вас нужно увезти отсюда.

— Что?.. — это было первым словом, которое я произнесла с момента, как мы с дедушкой выбежали на улицу после начала пожара.

Голос звучал так чуждо, словно принадлежал другому человеку.

— Вы сами видите, здесь становится небезопасно, — Беркли в нарушении всех приличий придержал меня за локоть и потянул за собой к одному из экипажей, на которых прибыли дознаватели.

— Подождите! — я вскинула голову. — А мой дедушка?

— Сэр Эдмунд останется, с ним работают дознаватели, вы же видите.

— А куда поеду я?

— В Корпус жандармов. Я вас сопровожу.

Было непривычно слышать терпеливые и подробные ответы графа. В предыдущие наши встречи он не был столь любезен...

В какой-то момент мне удалось перехватить взгляд дедушки, и облегчение затопило грудь, когда он кивнул, увидев, куда я направляюсь под конвоем графа Беркли.

Мы забрались в экипаж дознавателей, который отличался от тех, к которым я привыкла: на окнах решетки, стекла затемнены, снаружи обшит материалом, похожим на листы железа... Я все еще слышала выкрики толпы, но уже гораздо тише. Правда, к сожалению, отдельные словабыли различимы.

Грязная предательница— это было самым мягким, что я о себе услышала.

Но сил переживать еще и о чужих словах не было.

Граф Беркли поглядывал на меня с настороженным ожиданием. Размышлял, как скоро я разрыдаюсь? Начну колотить кулаками по сидению? Стану бросаться оскорблениями и ругательствами?