Книга Маша и Гром, страница 14 – Виктория Богачева

Отметил.

Какие-то ублюдки проникли в мой дом, в мой, мать его, дом! В место, которое должно охраняться как Кремль. Обманули охрану, каким-то образом попали в список гостей — а его тщательно проверяли, я сам проверял. Я с ужасом, настоящий ужасом, которого никогда прежде не испытывал, думал о том, что было бы, не окажись та девка в кустах. Не вмешайся она.

Похищениесына. Шантаж. Выкуп — это был бы еще наилучший вариант. Хуже — если кто-то задумал мне отомстить. Конечно, было за что. Тогда бы я получил своего сына по кусочкам.

Я прикрыл глаза. Господи, какая же ты сука, Алена. Я тебя не тронул только потому, что однажды Гордей спросит про свою гулящую мать. И будет неловко рассказать пацану, что папа сотворил кое-что плохое с мамой. Но как же ты невероятно мне подгадила, каким ты меня сделала уязвимым, эгоистичная ты дрянь. Надеюсь, гордишься собой в своем сраном Хельсинки.

Гордей. Мой сын. Сопливый пацан, который похоже пропускает мимо ушей все то, что ему говорит отец. Руки чесались всыпать ремня. Со мной-то в детстве никто особо не церемонился, у бати всегда был короткий разговор. Я поднялся по широкой лестнице из темного дуба на второй этаж и, пройдя по длинному коридору до самого конца, оказался перед дверью в детскую. Кивнув стоявшему возле нее охраннику, я вошел в комнату.

Гордей не спал. Сидел за письменным столом с включенным ночником и, кажется, читал. Услышав шум, обернулся — испуганно и стремительно. И не особо расслабился, увидев меня. И правильно.

— Иди сюда, — я сел на диван и подозвал к себе сына.

Тот послушно подошел, отложив в сторону книгу, и остановился напротив меня.

— Пап, я, — Гордей подул на светлую челку, так и лезшую в глаза, и посмотрел на меня. — Я не подумал. Прости.

— Тебя могли похитить. Или убить.

Я думал, что успокоился, остыл после той вспышки в кабинете, когда с удовольствием расхерачил бы свой стол в мелкие щепки. Но, глядя на сына сейчас, понял, что ни черта я не остыл.

— Стоило бы тебя выпороть. Мой отец со мной так бы и поступил... — проворчал я.

«... и так из мальчика Кирюши я превратился в лидера преступной группировки Грома».

Гордей вздохнул. Решил, что лучше сейчас помалкивать?..

— Нахера ты с ними поперся? — я пристально посмотрел на сына. — Тебе сюрпризов мало? Не хватает чего-то?

У сына было все то, о чем я в своем детстве даже мечтать не смел: начиная с мать-его бассейна внутри гигантского трехэтажного особняка и заканчивая лучшими американскими шмотками.

— Не знаю, — Гордей пожал плечами, чувствуя себя глупее некуда. Он поспешно заморгал, прогоняя слезы.

— Тебе вот-вот восемь стукнет, ты уже большой, должен понимать, — я вздохнул. — Не заставляйменя отсылать тебя.

— Я не хочу! — вскинулся мальчишка, забыв, что минуту назад собирался разреветься.

Он вытянул руки по швам и сжал кулаки, исподлобья смотря на меня. Как-то он провел в деревне три безумно долгих месяца, воспоминаний о которых ему хватит надолго, и совсем не горел желанием туда возвращаться.

— Вот и славно, — я кивнул и добавил жестко. — Тогда мы договорились: больше никаких глупостей, Гордей. Иначе отправишься туда.

— Ладно, — насупившись, буркнул пацан.

Он демонстративно отошел от меня и забрался с ногами на заправленную кровать, что стояла напротив дивана. Он сел, обхватив себя ладонями за лодыжки, и уткнулся подбородком в согнутые колени.