Книга Маша и Гром, страница 148 – Виктория Богачева

— Что происходит, Маша? — спросила она безо всяких прелюдий. — Что между тобой и Громовым?

— С каких пор он Громов, а не Кирилл Олегович? — я решила потянуть время.

— Когда речь идет о любовнике моей дочери, то он для меня — Громов, — мама продолжала рубить прямо с плеча.

— Он мне не любовник.

«Скоро станет. Наверное».

— Ты спала в его спальне!

— Мама, он после операции, о чем ты вообще говоришь?! Вот именно, я просто спала. На кровати. Там не только трахаться можно.

— Не выражайся при мне так! — мама поморщилась.

Для вдовы милиционеры и человека, который работает в доме у бандита и общается с одновременно бывшим ментом, афгановцем и начальником охраны того самого бандита, у моей мамы слишком высокие нравственные ориентиры.

— Маша, дочка, — она сменила тон, заметив, что я ощетинилась и ушла в глубокую оборону. — Ты пойми, я же за тебя волнуюсь.

— Не надо за меня волноваться, — машинально отозвалась я.

— Ты после Леши сама не своя была, — мама ступила на запретную территорию.

И это она не знала еще всей истории. Думала, он просто меня «поматросил и бросил», как говорится. Может, подпольный аборт подозревала — должна же она была как-то объяснить самой себе мое состояние, когда я два года не жила практически, а существовала, словно комнатное растение?

В общем, всей правды я, конечно же, ей не говорила и никогда не скажу. Иначе не знаю, что бы сейчас было...

— Мам, — я подошла к ней и взяла за руку, несильно сжав. — Не волнуйся. Все будет нормально.

— Маша, — мама печально вздохнула. — Уезжай, а? Не нужно тебе с ним связываться.

Если бы я могла, мама. Если бы я могла. И не только из-за уголовки.

От потенциально тяжелого продолжения этого разговора меня спас, кто бы мог подумать, Александр Иванович. Постучав и выждав пару секунд, он вошел в гардеробную и окинул нас с мамой быстрым взглядом.

— Маша, нам нужно поговорить. И лучше сделать это прямо сейчас, пока Кирилл Олегович непроснулся.

Дядя Саша сказал это совершенно ровным голосом, но я видела взгляд, который бросила на него мама. Конечно, он знал, где я ночевала. И мама знала, что он знал. Да весь дом, похоже, знал. Один лишь Громов спал сном невинного младенца.

Я одернула рукава свитера и кивнула. Улыбнулась маме и вышла следом за дядей Сашей из гардеробной. По коридору он провел меня в часть дома, в которой я еще ни разу не бывала. Что-то типа «командного пункта», если проводить аналогии с американскими боевиками. В комнате, куда мы пришли, стояла пара обычных диванов, несколько кресел, пара тумбочек и телевизор. В углу висела помятая боксерская груша, на полках над столом выстроились банки с кофе, пачки чая и печенья. Рядом с электрическим чайником на тумбочке стояли чашки.

Комната отдыха для охраны. Очень мило!

Мельник, вольготно развалившийся на диване, при нашим появлении встал. Ну да, у дяди Саши с субординацией не забалуешь.

— Нам нужно рассказать Кириллу Олеговичу про встречу с Аленой. И сделать это чем раньше, тем лучше, — без обиняков сказал он и посмотрел мне в глаза.

— Понятно.

Он явно на что-то намекал, но я притворилась идиоткой и сделала вид, что ничего не понимаю.

— Хорошо, — как-то разочарованно выдохнул он и мазнул рукой, чтобы Мельник подошел поближе. — Давайте тогда еще раз прогоним, как все было.

— Она нагнала нас на улице. Мы поднялись к Тверской, чтобы свернуть к «Детскому миру», — он бросил на меня укоризненный взгляд. — Подарки для Гордея. Идея Марии Васильевны.