Книга Маша и Гром, страница 36 – Виктория Богачева

И где Гордей?!

— Цела, говорю?! — повысив голос, он повторил свой вопрос.

Оказалось, Громов все еще смотрел на меня. Одной рукой он держал непрерывно стрекотавшую рацию, другой набирал номер на огромной трубе. На коленях у него лежал автомат... Охереть.

Губы дрожали и не слушались меня, поэтому я кивнула. Хотелось орать, вопить из-за всего произошедшего. Хотелось выплеснуть весь страх и злость, что сплелись внутри меня в один огромный клубок. Я боялась до чертиков, и даже сейчас, когда на огромной скорости мы мчали все дальше и дальше от места аварии. Или нападения?! Что это вообще было.

— Авера, я отправил к тебе Гордея с Максом. Присмотри за пацаном, — отрывисто говорил кому-то Громов по телефону. — Не могу сейчас. Да. Да. Нет, без него. Все, до связи.

Он быстро закончил разговор и принялся набиратьследующий номер.

Полулежа на заднем сиденье и пытаясь не тревожить правую ногу, я молча наблюдала за Громовым. Казалось, тихое утро в загородном доме случилось в другой жизни, так круто все перевернулось за последний час. Обгоняя машины по встречке, постоянно кому-то сигналя, мы мчались по трассе сквозь дождь, и я даже не знала, куда. Я вообще ничего не знала. И спрашивать было страшно. Поэтому я молчала и прожигала Громову затылок, не отводя от него взгляда.

В промежутке между телефонными звонками он открыл бардачок и нашарил там бутылку воды и, не обернувшись, передал ее мне, протянув руку. Я увидела, что внутри лежит пистолет. Наверное, я бы удивилась, не окажись он там.

— Спасибо, — я взяла воду и попыталась сделать глоток.

Но руки дрожали и не слушались. На них была кровь. На пальцах и ладонях, на запястьях — везде, повсюду. На виске, на щеках, на плечах — порезы и царапины от стекол и засохшая, бурая кровь. Моя старенькая куртка осталась в шестисотом — я сняла ее, когда стало жарко, и положила к себе на колени. А плотная черная водолазка висела драными клоками. Я порвала ее, пока ползала по стеклу и земле, пока выбиралась из машины наружу через покореженную дверь.

Меня захлестнуло острейшее желание умыться, очиститься, постоять под струями воды, чтобы избавиться от крови, от запаха пороха и страха. Оно было таким сильным, почти мучительным, и я стиснула зубы, чтобы не застонать вслух. Поскорее бы смыть с себя кровь, забыть весь этот кошмар.

Громов почти без остановки говорил то по телефону, то по рации. Водитель молча выжимал педаль газа. Не знаю, через сколько времени, но в конце концов мы свернули с трасы сперва на одну проселочную дорогу, затем на другую, пока не очутились в полузаброшенном поселке. Мы проехали его насквозь, поплутали по лесной распутице, и только тогда я решилась спросить.

— Где мы? Куда мы едем?

— В надежное место, — не обернувшись, бросил Громов.

Исчерпывающе.

Наконец, мы остановились на небольшом пятачке перед старым, покосившемся забором. Из-за него выглядывали две обшарпанных, серых крыши.

— Приехали, — сказал Громов и распахнул дверь.

Он и водитель вышли из машины и, толкнув дряхлую от старости калитку, вошли во двор. Я посидела немного внутри, набираясь решимости. Может, быстренько пересесть вперед и свалитьотсюда подальше на гелике? Глупая идея. Начиная с того, что у меня нет прав, и заканчивая тем, что далеко без карты, без телефона, без связи я точно не уеду. И меня обязательно поймают.