Книга Маша и Гром, страница 38 – Виктория Богачева

Словно прочитав мои мысли, он потянулся, взял с крыльца бутылку с водой из машины и протянул ее мне.

Я сделала несколько быстрых, жадных глотков и полила немного себе на ладонь. Ужасно хотелось в душ. В горячий. И в кровать, под теплое одеяло. И чтобы еще горячего молочка принесли, как в детстве.

— У тебя труба с собой есть? — охрипший голос Громова грубо выдернул меня из дурацких фантазий.

Я помотала головой. С собой. Смешно. Ему бы спросить, есть ли у меня в принципе какой-либо телефон, кроме стационарного в коммуналке.

Господи. Моя мама. Моя уютная, маленькая комнатка в коммуналке. Моя работа. Как я буду все это разгребать?!

— Э-э-эй, — Громов позвал меня как какого-то зверя.

Но меня трясло, и я даже не могла сделать ему замечание. Губы не слушались, зубы стучали друг о друга.

— Нет, так не пойдет, — он сбежал ко мне с крыльца и потянул на себя, и я неловко наступила на правую ногу.

Слезы брызнули из глаз прежде, чем я сообразила, что плачу. И вот я уже ревела в три ручья от боли, ужаса, страха, несправедливости, тревоги и еще тысячи вещей.

— Твою мать, — снова выругался он, схватил меня за ребра, закинул руки себе на шею и плечи и потащил к дому.

Деревянные полы, покрытые дешевой рыжей краской, жалобно заскрипели, когда Громов завел меня на кухню и усадил на колченогий табурет. Он зашарил по подвесным шкафам, хлопая дверцами, которые держались даже не на петлях, а на честном слове. В глубине одного из шкафчиков он все же нашел пыльную чекушку и, скрутив алюминиевую крышку, заставил меня хлебнуть прямо из горла.

Дешевый, ядреный спирт обжег горло. Дыхание сбилось, я принялась судорожно втягивать воздух, смотря на него ошалевшими глазами. Внутри меня водка, казалось, полыхала огнем. Из глаз с удвоенной силой полились слезы, но уже не из-за того, что мне было страшно. Водка вышибла из меня весь дух.

— Зато успокоилась, — прокомментировал этот козел, наблюдая за моими попытками откашляться.

Подвинув ногой к себе второй и последний табурет на невзрачной кухне, он сел через стол от меня и достал из заднего кармана изрядно потрепанную пачку сигарет. Прикурив первую, молча протянул ее мне. И на этот раз я взяла.

Руки дрожали, стесанные, поцарапанные пальцы болели. Да уж. Я чувствовала, что на голове с той стороны, где шла кровь, волосы слиплись в один невообразимый колтун. А на другом боку висели растрепанными, нечёсаными прядями. Жалкое зрелище вкупе с порванной и испачканной в земле и траве одеждой.

Громов курил какие-то жутко крепкие сигареты, и я закашлялась теперь уже из-за дыма. Я заметила, что он усмехнулся, и захотела показать ему средний палец. Я уже говорила, что злость придавала мне сил?.. А еще, похоже, забирала последние мозги.

В тишине мы сидели и курили посреди старой, грязной кухни в не менее старом и давно заброшенном доме в бог весть каком поселке. Валяясь на заднем сиденье, я не видела, куда мы едем, и не могла даже предположить, где находимся сейчас. Наверное, все еще в Московской области — это был мой максимум. Хотя какая разница, где мы. Мне это никак не поможет. Как будто я могу отсюда куда-нибудь уехать...

Мы застряли здесь. Я застряла здесь с ним. Я застряла в заброшенном доме с бандитом. Кажется, я была готова выпить водки во второй раз, потому что навязчивые мысли снова захлестывали меня с головой, и я летела в черную бездну паники.