Книга Маша и Гром, страница 40 – Виктория Богачева

Именно из-за того, что случилось сегодня, я и не хотел детей. Дети — это уязвимость, дети — это слабость, дети — это твоя болевая черта. Именно поэтому дети среди нас есть лишь у единиц, и я собирался остаться среди большинства. Но моя бывшая решила за нас обоих. Сука. Так у меня появился сын.

Конечно, его легко использовать как разменную монету. Через него можно давить на меня. Можно шантажировать. Можно угрожать.

До смерти не забуду, как сегодня, когда тачка уже перевернулась, я боялся повернуть голову и посмотреть, что с Гордеем. Боялся увидеть его мертвое лицо. Боялся увидеть его всего переломанного. Секунд десять, не дольше, но этот животный страх сковал меня так, что я не смог бы пошевельнуться, даже если бы захотел. А потом сын позвал меня, и я, наконец, к нему повернулся и чуть не умер от облегчения во второй раз, когда оказалось, что он почти цел. Так, ссадины, синяка да царапина.

Я охренел. Я никогда не думал, что способен на такие сильные эмоции. Но дети реально переворачивают все в жизни с ног на голову.

Со мной-то все понятно. Это последствия выбора, который я сделал когда-то. Последствия за все мои действия. И я к ним готов. Надо быть дебилом, чтобы начинать что-то, не будучи готовым к отдаче, которую ты можешь получить. И все было нормально, пока Алена не провернула все по-своему и не связала мне руки, родив Гордея. А затем во второй раз — усвистев в Финку к своему любовнику и бросив пацана в новгородской глуши.

Ей ребенок был нужен еще меньше, чем мне. Ей нужен был я. А когда не получилось, она просто сбежала. И бросила сына. А ведьдаже звери не бросают своих детенышей.

Называть Алену сукой — оскорблять собак.

Надо было сказать Мельнику, чтобы захватил сюда еще бухла. Может сам догадается привезти?..

На кухне девчонка уставилась на меня диким, испуганным взглядом. Только этого мне не хватало. Первую истерику я погасил водкой. Во второй раз может уже не получиться.

— Я за водой, — сказал я ей и поспешно вышел из кухни и дома моего детства.

Вот в таких местах росли будущие бандиты.

Воды здесь можно было набрать только у колодца или у ручья, спустившись по пологому холму. Взяв два чудом не проржавевшим насквозь ведра, я пошел к колодцу. Воспоминания накатывали одно за другим, и от них не получалось отмахнуться. Сколько лет я здесь не был уже?

Единицы знали об этой деревеньке, поэтому я и решил, что отсижусь здесь. Везде будут искать: в загородном доме, в городской квартире, в офисе, у Аверы и Капитана. Везде, но не здесь. Я бы предпочел прятаться в одиночестве, но отпустить девчонку никуда не мог. Пока.

Во-первых, перестрелка и авария стали для нее потрясением, и неизвестно, что она может выкинуть, пока испугана и шокирована. Во-вторых, она поневоле стала свидетелем вещей, которые ей видеть было не нужно. И пока я не пойму расклад, то хочу ее контролировать. Если менты сцапают ее такую, она может дать совсем ненужные мне показания. А я ведь собираюсь уходить в «белый» бизнес.

Ха. Ушел уже, два раза.

В-третьих, я хочу к ней присмотреться. Слишком много херни случилось с того дня, как она пришла в мой дом, и я находил это очень подозрительным. Каждый раз она оказывалась вовлеченной в события, и еще немного, и я перестану считать это простым совпадением... Могли ли ее подослать ко мне? Формат в самый раз: невинный, хлопающий огромными глазками олененок. Ну просто бэмби, мать ее.