Книга Последняя из рода. Скованные судьбой., страница 117 – Виктория Богачева

— Это она! Последняя из проклятого рода! — завопил кто-то в толпе.

Талила усмехнулась.

Огонь не просто горел — он двигался, подчиняясь не ветру, а ее воле. Он жадно лизал землю, карабкался по копьям, выжигая древесину древков, сжигал края знамен, превращая их в клочья тлеющей ткани. Она знала, что могла бы сделать больше. Что если захочет, то превратит это место в тлеющие угли.

Но она себя сдерживала.

Из-за усилий из носа хлынула кровь, и Талила, поднеся ладоньк лицу, размазала ее по губам и подбородку. Мимо нее уже пронесся Такахиро и самураи, а она нарочно медлила. Ленивым движением сорвала завязки, что удерживали волосы, и вытащила из сложной прически заколки, и волна черных волос упала на плечи и спину, и на лицо. Ветер подхватил их, взметнув пряди в воздух, и они окутали ее зловещим темным коконом, и со стороны Талила стала похожа на древнее и очень опасное божество.

Новые проклятья и крики заполнили пространство вокруг. Она даже не вслушивалась.

Ее самураи врезались в ряды стражников, и в этот момент поток огня сменил направление. Он вспыхнул позади, как барьер, отрезая погоню. Кто-то пытался преследовать их, но дым застилал глаза, жар хватал за горло, и они отступали, не рискуя приближаться.

И лишь тогда Талила бросилась вперед. Она видела, как остановился Такахиро, как обернулся, чтобы найти ее взглядом. Самураи же бросились к подъемным механизмам, чтобы открыть ворота. С оглушающим скрежетом они распахнулись, и Талила пронеслась мимо стражников, не чувствуя ничего, кроме дикого стука сердца, который разрывал грудь.

Стиснув зубы, она вскинула руку в последний раз, чтобы поджечь те самые ворота. И после этого уже не оглядывалась.

Они вырвались на свободу.

— Мы должны остановиться. Вам нужно отдохнуть, — Такахиро поравнялся с Талилой, когда город остался далеко позади них, и даже столпы густого дыма стали неразличимы на горизонте.

— Нет, — она мотнула головой. — Мы должны спешить. В гарнизон.

Сил оставалось немного, и потому она говорила короткими, рублеными фразами. Берегла жалкие крохи, что еще теплились в ней.

— Это безумие, госпожа.

— Это война, Такахиро. Только что мы окончательно развязали войну, — на выдохе отозвалась она и провела рукой по лицу, смахнув со лба волосы.

Тонкой струйкой кровь по-прежнему сочилась из носа.

— Ты должен вернуться. Предупредить господина Мамору, — немного погодя сказала Талила.

Такахиро, не сдержав своего удивления, резко дернул поводья, и его жеребец громко заржал.

— У нас больше нет времени, — пояснила она, перехватив его ошеломленный взгляд. — Они должны выступить. Теперь все знают. Про меня. Догадаются и про него. Не выступим сейчас — окажемся в снежной ловушке в горах.

— Поговорим на привале, госпожа, — почти взмолился он.

— Нет, — она свирепомотнула головой. — Не поговорим. Это приказ. Ты обязан подчиняться.

Такахиро молчал, но в его глазах читалось сопротивление. Он сжал поводья так крепко, что костяшки побелели.

— Господин Мамору велел не спускать с вас взгляда.

Талила горько усмехнулась.

— Для этого уже слишком поздно, — пробормотала она и кивком головы указала себе за спину: туда, где в городе далеко от них все еще тлели пожары. — Уезжай и предупреди его. Времени больше нет. Он должен повести войско.

Мамору опустил меч и повел плечами, прислушиваясь к своим ощущением. Давно он не чувствовал себя настолько слабым и давно так не радовался, когда постепенно, день за днем к нему возвращались силы. Ему говорили поберечь себя и не браться за оружие еще неделю, но он уже и так непозволительно долго пролежал на футоне без сознания.