Книга Последняя из рода. Скованные судьбой., страница 119 – Виктория Богачева

— Госпожа Талила в добром здравии, — произнес он заплетающимся языком.

— Идем к костру, — окинув его взглядом, Мамору поджал губы. — Отдохнешь и расскажешь.

— Я не могу... нет времени, господин, — собрав в кулак остатки сил, Такахиро покачал головой. — Вас ищут в Империи, провозгласили государственным преступником... и госпожа Талила... она использовала свои силы… все теперь знают, кто она...

Он все-таки упал. Договорил и молча рухнул прямо там, где стоял. К нему кинулись, но только чтобы поднять с утоптанного снега.

— Что он сказал? — спросил полководец Осака с перекошенным лицом. — Госпожа Талила выдала себя?

— Следи за словами, — сквозь зубы бросил ему Мамору. — Он не сказал "выдала". Использовала свои силы... Отнесите его к огню! Напоите горячим, — прервавшись, велел он самураям, которые укладывали Такахиро на чей-то плащ.

— Да, господин, — нестройнодолетело до него в ответ.

Следующие четверть часа тянулись для Мамору бесконечно. Никогда прежде он так не маялся в ожидании. Конечно же, слова Такахиро взбудоражили всех. И мгновенно разлетелись по лагерю, он даже не стал пытаться как-то пресекать разговоры. Не было смысла, люди все равно будут обсуждать.

Что случилось? Почему Талила обратилась к своим силам? Где это произошло? В гарнизоне, что стоял у реки, или в ином месте? Как далеко вглубь Империи они успели забраться?.. Эти и еще десятки вопросов терзали его, но пришлось подождать, пока Такахиро не придет в себя, отогревшись возле огня, и не сможет говорить.

Самурай выглядел смущенным и очень, очень бледным, когда Мамору подошел к костру. И тотчас принялся извиняться, но он лишь коротко мотнул головой, пресекая эти попытки на корню.

— Тебе не за что просить прощения, — сказал Мамору, усевшись на поваленное бревно.

Полководец Осака, сопровождавший своего господина тенью, опустился рядом с ним.

— Мы заехали в город... — набрав в грудь побольше воздуха, Такахиро завел свой рассказ.

Когда он договорил, у костра сделалось очень-очень тихо. Лишь потрескивали в огне бревна, и где-то вдали скрипел под шагами снег.

— Где вы расстались? — спросил Мамору деревянным голосом, всматриваясь в танцующие языки пламени.

— Недалеко от города. Госпожа Талила собиралась отправиться в гарнизон у реки.

Мамору скривил губы. Значит, его венценосный брат не стал ждать и давно сделал первый ход. Объявил его с женой государственными изменниками, назначил награду за их головы, собирал армию и созывал тех, кто остался ему верен...

Он медленно выдохнул, обводя взглядом заснеженную равнину. Слишком долго они оставались здесь, скованные снегом и необходимостью затаиться. Слишком долго он позволял брату укреплять свою власть.

Но теперь все изменилось.

— Готовьте войско, — приказал Мамору, перехватив взгляд полководца Осаки. — Мы должны выступить как можно скорее.

И тот молча кивнул.

Разумеется, после этих слов лагерь мгновенно ожил. Разговоры не утихали ни на секунду. В воздухе пахло напряжением, смешанным с радостным предвкушением.

Мамору же, оставив своих людей, направился к подножью горного хребта. Где-то по-прежнему выжидали воины Сёдзан. Ни одного нападения не было совершено за все время, как Талила покинулалагерь, но это говорило лишь о том, что их враг затаился. Он бы порадовался этому, если бы был глупцом.