Книга Последняя из рода. Скованные судьбой., страница 97 – Виктория Богачева

Понял это и Мамору. Понял и заскрежетал зубами, стиснув челюсть.

— Ты совсем не знаешь свою племянницу, старик, — но когда он заговорил, в голосе звучала злая насмешка, а не одурманивающая ненависть. — Ты не подчинил бы ее своей воли. Ни за что.

Он даже не посмотрел на нее, но Талиле почудилось, что ее огладили по лицу ласковым, теплым взглядом. Она с трудом согнала с губ неуместную улыбку и вновь сосредоточила все свое внимание на Хироку. Не хватало еще, чтобы она отвлеклась, и он воспользовался бы этим.

Мужчина коротко, невесело рассмеялся. И замолчал, не прибавив больше ничего.

— И что бы ты потом делал с моей женой? — выждав немного, вновь заговорил Мамору.

— Я надеялся разрушить страну, которой ты служишь. И уничтожить человека, которому ты верен.

— Больше нет, — он покачал головой и улыбнулся кривой, неестественной улыбкой. — Больше нет.

Теплая радость разлилась у Талилы в груди. Хироку, странно закряхтев, поднял голову и прошелся по ней едким, жгучим взглядом.

— Простила убийцу своего отца, а, племянница? — спросил с какой-то горькой обреченностью.

Она знала, что однажды в разговоре они дойдут и до этого. Не думала лишь, что так быстро ее дядя исчерпает все остальные болевые точки. Впервые за все время она почувствовала на себе взгляд Мамору.

Она не стала ничего отвечать. Опустила голову и уставилась себе под ноги.

— Насколькоты ценен для Сёдзан, старик? — почти ласково поинтересовался вдруг Мамору. — Если я отрублю тебе голову и отправлю им послание, сильно ли расстроятся твои хозяева?

Хироку вскинулся.

— Кто бы мог подумать, — зашипел он потревоженной змеей, — сколько ты без печати, мальчишка? А уже набрался дерз...

Он прикусил язык, когда Талила прижала лезвие своей катаны к его шее. Она надавила так сильно, что на коже выступила капля крови. Одна, другая, третья. Ее рука, в которой она держала меч, подрагивала. От нестерпимого, почти непреодолимого желания надавить еще немного. И перерезать дяде горло.

— Талила... — предостерегающий шепот привел ее в чувства.

Она часто заморгала и спустя бесконечно долгое мгновение отвела руку в сторону, а затем вернула катану в ножны. Хироку, все это время не дышавший, судорожно, рвано выдохнул и поднес ладонь к шее.

Раздавшийся снаружи шатра шум не позволим им продолжить разговор. Откинув полог, внутрь заглянул один из самураев.

— Это Сёдзан, — коротко доложил он, окинув взглядом обоих: и Мамору, и Талилу.

«Значит, все же прорвались через полководца Осаку», — тоскливо подумала она, но времени лить слезы не было.

— Охраняйте господина! — велела она самураю. — Все трое!

— Талила, не смей... — Мамору набрал в грудь воздуха, чтобы приказом насильно удержать ее на месте.

Но она обернулась, посмотрела ему в глаза — впервые за все время, как в лагерь заявился ее дядя.

— Один из нас должен быть там, — торопливо шепнула и выскочила прочь, едва дождавшись самураев, которые заняли ее место возле Хироку.

Шатер она покинула со спокойным сердцем. В верности воинов своему господину она не сомневалась. В лагере был предатель, это неоспоримо. Но совершенно точно он не принадлежал к ближнему кругу Мамору. Иначе ее дядя получил бы совсем другие сведения.

Схватка получилась короткой, но кровавой. Сёдзан не использовали магию теней, и Талила, которая берегла свои силы, не стала прибегать к огню. Противника они одолели одними лишь катанами.