Книга Последняя из рода. Скованные судьбой., страница 99 – Виктория Богачева

Осака был жив. Как были живы еще несколько человек. Их доставили вниз, в лагерь у подножья горы, и разместили в отдельном шатре. Талила прошла мимо него, уловив краем уха негромкие голоса и стоны раненых, и направилась дальше. К месту, где держали пленённых самураев. И ее дядю.

Стражники пропустили ее, не задав ни единого вопроса. Они привыкли к ней. Привыкли, что она сражалась вместе с ними, пока Мамору валялся в лихорадке. Привыкли, что полководец Осака ей доверял. Что их господин ей доверял.

И сейчас Талила собиралась нагло воспользоваться этим безграничным доверием. Возможно — поступиться принципами. Но она чувствовала, что второй шанс ей уже никогда не представится. И если она хочет разузнать что-то у своего дяди, то должна сделать это сейчас.

Пленников разместили под навесом. Им даже разожгли костер и выдали старые плащи, в которые можно было укутаться на ночь. Талила дернула уголками губ, рассматривая их пристанище. Почти сразу же она почувствовала на себе жадный, требовательный взгляд. Подняла голову: на нее смотрел господин Хироку.

Не желая терять ни минуты, она подошла к нему: он сидел в одиночестве, в отдалении ото всех. Даже к костру не приближался.

— Что нужно от меня твоего мужу, племянница? — спросил мужчина, когда она остановилась напротив него.

Он сидел на земле на заплечном мешке и казался постаревшим на несколько лет. Когда они встретились впервые на землях Сёдзан, он выглядел гораздо моложе и бодрее. Теперь же Талила смотрела на него и видела перед собой старика.

Подавив вздох, она опустилась на корточки. Ей нужно кое-что выяснитьу Хироку, поговорить с ним с глазу на глазах. То, о чем она хотела спросить, не предназначалось для чужих ушей.

— Я пришла к тебе сама, — сказала она негромко.

Поначалу ей было непривычно и тяжело обращаться к нему столь неуважительно. Не прибавлять «господин». Не подскакивать с места, если он стоял на ногах. Ее учили совсем иначе, а Хироку был ей родственником. Старшим мужчиной в семье, пусть и изгнанным. Но он был врагом Мамору.

И это решило все.

— Я слушаю тебя, племянница, — оскалился он.

— Расскажи мне о пророчестве, — выпалила Талила на выдохе.

Она пристально всматривалась в лицо мужчины, следя за малейшими переменами в нем. Его брови едва заметно приподнялись, когда он услышал ее вопрос, и что-то мелькнуло во взгляде.

— Я много знаю пророчеств, — отозвался Хироку с напускной ленцой, намереваясь потянуть время.

— Расскажи мне о том самом.

Теперь уже пришел его черед внимательно разглядывать Талилу.

— Что ты можешь мне предложить за этот рассказ? — спросил он спустя несколько долгих минут, наполненных молчанием.

Она сузила глаза. По сути, предложить ему ей было нечего. Решающее слово останется за Мамору, и если он вздумает казнить самого Хироку и всех его людей, Талила ничего не сможет сделать.

Наверное, раньше в ней что-то дрогнуло бы, и она выдала бы свою неуверенность и растерянность. Раньше бы она замялась, опустила взгляд, принялась что-то бормотать себе под нос. Но той Талила, которая жила до дня, когда брат-бастард Императора, Клятвопреступник, господин Мамору Сакамото, вторгся в их родовое поместье, больше не было.

Она давно умерла.

И потому Талила лишь насмешливо фыркнула.

— Нет ничего, что облегчит твою участь, — сказала она ровным голосом. — И ты это знаешь не хуже меня. Мой муж никогда тебя не пощадит.