Книга Отрада, страница 11 – Виктория Богачева

— Не отошла она еще, — с нежностью сказала Любава и встала вслед за гостьей.

У самой двери она схватила Верею за худое, сухое запястье и взмолилась с отчаянной пылкостью.

— Ты пригляди за ней, прошу! Не бросай девчонку, как я помру. Одна на всем белом свете она останется ведь. Сиротой во второй раз станет, — на глазах Любавы выступили слезы, и она поспешно моргнула.

— Не брошу уж, — стяжелым сердцем пообещала Верея и пригрозила пальцем. – Да токмо ты сама на костер не спеши особо, девку хоть замуж сперва выдай.

Любава улыбнулась сквозь слезы и прикрыла за знахаркой дверь.

На следующий день Отрада, как было заведено, отправилась в избу старосты. Русана встретила ее во дворе: возвращалась после утренней дойки. Поставив ведро на крыльцо, женщина вытерла руки о надетый поверх поневы и заправленный в пояс передник и пристально посмотрела на Отраду, остановившуюся в нескольких шагах от избы.

— Пришла, стало быть, попрыгунья, Отрада Бусовна, — недовольно, зло процедила Русана.

Нестарая еще женщина, она редко улыбалась и, того реже, смеялась, и потому уже давненько морщины поселились у нее в уголках глаз, и под носом залегли суровые, хмурые складки.

— Даже хворь тебя не взяла. Да и то не диво.

Отрада вздохнула про себя. Снова обзовет ее сейчас, как бывало обычно. Но Русана промолчала. Перекинула длинные края алого убруса на спину и небрежно кивнула головой в сторону избы: проходи, мол, коли явилась.

Скинув в сенях тулуп и обметя с валенок снег, Отрада вошла в горницу. Нынче она пришла раньше обыкновенного и столкнулась в избе со всей семьей старосты.

— О, утопленница явилась, — Перван, старший сын, встретил ее громовым хохотом.

Сцепив зубы, она поклонилась всем одним разом и скользнула на лавке к слюдяному окошку. Там ее со вчерашнего дня дожидалась неоконченная вышивка. Забава ее задирала, и Отрада оказалась на речке.

Она взяла в руки рубаху и склонилась над ней, стараясь не прислушиваться к разговорам, что вели за столом трое мужчин – староста, Зорян Нежданович, да два его сынка – Перван и Лешко. Забавы нигде было не видать, и Отрада порадовалась про себя. Тем лучше. Встречаться со строптивой девкой, через которую она чуть не утопла, не хотелось.

Староста встал с лавки, и она поспешно наклонила голову, отводя взгляд. Зорян огладил темную, густую бороду и вышел из горницы. Отрада побаивалась его, и не напрасно. У него был страшный, отталкивающий взгляд и глубокие борозды от морщин на лбу и щеках. И слухи про него ползали жуткие.

— Оправилась, стало быть, — встав следом за отцом из-за стола, Перван остановился в паре шагов от лавки, на которой сидела Отрада.

Заткнув пальцы за широкий кожаный пояс, над которым нависал живот, Перван рассматривал ее, словно диковинную игрушку, скользил взглядом по фигуре, лапал глазами.

Отрада удержалась от гримасы, сжала в ладонях рубаху и на всякийслучай прикусила язык. Она чувствовала себя неуютно: Перван был высоким, дородным мужиком, с длинной густой бородой и неприятным, хищным взглядом, а его лицо так и лучилось самодовольством.

— Пошто расселась? – в горницу вошла Русана, неся в каждой руке по ведру. – Небось, не за гляделки тебе тут медяки дают. И так вон вчера ни с чем не поспела, пока на льдине с кузнецом обжималась.

Вспыхнув до корней волос, Отрада поспешно уткнула взгляд в вышивку и потянулась за костяной иглой. Да она бы и рада работать и горя иного не знать! Уж всяко не она сама к себе Первана покликала, не она первой с ним заговорила... Он же обжег девку на прощание взглядом и вышел из горницы, даже не посмотрев на жену.