Книга Осколки на снегу. Игра на выживание, страница 157 – Элина Птицына

Обиделся? Или разозлился?

Что ж, она — девушка юная, малоопытная, воспитанная во льдах и снегах, намеков не понимает… Хороший же образ, если играть по правилам.

А если нет? Насколько терпелив этот человек?

Как же она устала от всего!

Хочется домой. В свою детскую, где тихо, спокойно, где много книг, где подушки вышиты мамой…

Да, хочется на те креслица, под уютную лампу, в круг ее света, из которого мир кажется большим и прекрасным, таинственным и чудесным в своей доброте и прелести. Когда Лиза вырастет, она пройдет по всем дорогам этого мира, она узнает все его чудеса.

Ты выросла, Лиза.

Чудес нет. Здесь предлагают только ужасы, но не картонные, как в твоих книгах, а настоящие — до боли, до беспомощности, до холода в сердце.

…Лаки распахнул высокую дверь в «Столичные моды». Госпожа Ирма встречала их — свежая, улыбчивая.

— О, Небо, — теперь Лэрд припал к ее ручке. — Вы самая прекрасная женщина в этой части света!

Та захихикала жеманно.

— Вы такой льстец! Но умеете будить любопытство в женщине. И кто же прекрасен в той части света? — заблестела на Лаки глазами модистка.

— Я подданный своей Королевы! — пылко воскликнул Лаки. —И самая прекрасная женщина на свете для меня — Она! Но вы! Вы! Вы, великолепная Ирма, вы — вторая после нее!

— Хи-хи-хи! Как приятно это слышать — я обошла саму Королеву! Тогда я могу быть спокойна, не правда ли, лир? Ведь Королева — мать своим подданным! Вы любите ее как почтительный сын, не так ли?! И в вашем сердце еще осталось место, прекрасный лир? Скажите, осталось?

— У меня, — с незнакомой Лизе интонацией ответил Лэрд, приложив руку к груди. — очень большое сердце!

Когда, по-прежнему рассыпаясь в комплиментах модистке, он ушел, едва ли взглянув на Лизу, Ирма спросила ее с усмешкой:

— Твой ухажер взялся тебя воспитывать, девочка моя? — смотрела она, впрочем, серьезно, с толикой грусти

— В каком смысле? — уточнила девушка, оглядывая приемную залу.

— Сегодня нет никого, — правильно истолковала ее взгляд Ирма. — Такая погода! Я еще накануне отпустила своих девушек. Мы здесь одни. Можешь говорить без оглядки. А что до Лэрда — он не первый раз провожает тебя, и всегда вел себя корректно. Сейчас же вдруг он начал довольно грубо флиртовать, прямо на твоих глазах. Ты ему отказала, да?

— Нет. Лир Лэрд ничего у меня не просил, чтобы я ему отказывала.

Ирма усмехнулась:

— Ты не понимаешь его намеки? Ведешь себя с ним, как со всеми остальными? Не трепещешь ресницами, не смотришь с восхищением, не алеешь своими нежными щечками?

— Мне кажется, трепет моих ресниц ему по большому счету и не нужен. Он здесь ведь не за этим? — прямо посмотрела на Ирму девушка.

— Да как сказать, как сказать… Не за этим. Но и это для него — приятный бонус. Знаешь, как за глаза называют Лаки? — спросила Ирма и сама же ответила на свой вопрос. — Обольститель. Лаки красив! Так красив, что хоть сади его на булавку и неси в музей как редкую бабочку. Я хотела сказать, конечно, немного иначе: как лучший вид человеческого рода.

— Что-то мне подсказывает, что Лаки Лэрд, услышь он вас, не оценил бы ваш комплимент по достоинству, — усмехнулась девушка.

— А это не комплимент. Это мое пожелание красавчику Лаки Обольстителю. Я желаю, чтоб однажды так случилось. И в музей заносить э т о вовсе не обязательно.