Книга Осколки на снегу. Игра на выживание, страница 181 – Элина Птицына

— Ты думаешь о том, прав ли я в своих предположениях? Или о том, какие цели преследует этот издревец? — улыбнулся Карл.

— Вероятно, чтоб Имберии не было? — полувопросительно ответила жена.

Мотор вкатился во двор городского дома Огастов.

Королевская семья Имберии может оказаться в центре дипломатического скандала после того, как стало известно о пропаже частной переписки с молочной сестрой одной из Королев. Предположительно, речь идет о рукописях королевы Мод Первой, а значит, они относятся к началу «эры королев». Предполагается, что в письмах содержатся пренебрежительные комментарии о ряде стран и они настолько нелицеприятны, что могут вызвать негативную реакцию даже сейчас, едва ли не века спустя! Впрочем, в Канцелярии Ее Величества такую пропажу отрицает, называя газетные новости «непроверенными слухами».

Островной еженедельник, дореволюционное издание

Император Севера Александр отреагировал на обвинение в краже исторических документов — личной переписки королевы Мод своими агентами. Вопрос был задан на совместном выходе к прессе после заключения Союза Трех Держав. «Спасибо, в Империи достаточно бумаги», — ответил Император, вызвав смех в рядах репортёров.

Островной листок, дореволюционное издание

Политик отдаст жизнь за свою страну, но деньги оставит своим детям.

Неизвестный мудрец

Вид у Калояна был помятый, а настроение отвратительное.

— Я арестован? — нервно вскинулся он на постели, едва Стивен вошел в палату. Хорошую, между прочим, палату. У некоторых аристократов такой спальни отродясь не бывало, потому как не по средствам.

Калоян, с его постоянным стремлением к роскоши, должен был оценить стоимость обстановки, но ему явно было не до того. Палату он стремился покинуть так резво, что охране пришлось достать оружие. Вид стали беспокойного пациента угомонил, но, как оказалось, не надолго.

— По какому праву? — заорал Радоев, увидев Стива, и сам поморщился от звука своего голоса. Видать, посольская голова последствия встречи с камушком из Черного рва все еще чувствовала, хоть лекари и уверили Стива, что всевозможную помощь сливенцу оказали и никаких неприятных ощущений у того нет.

— Здравствуйте, Калоян, — ответил он миролюбиво. — Рад вас видеть в добром здравии. Вы свободны, мой друг, совершенно. Отчего вы говорите об аресте?

— Не заговаривайте мне зубы! Это возмутительно! Мое правительство не оставит этого дела. Я буду жаловаться Императору на ваш произвол! — рассерженным котом зашипел Радоев.

— Отобедать желаете? — поинтересовалсяЮнг. — Мне тут с оказией свежее сало прислали. Вкусное, мочи нет. Тает на языке. Нектар богов, а не сало! Жаль вам нельзя. Доктора мудрят с диетой. Но молочное, как я понял, вполне разрешают. Молочного супа хотите?

— Вы издеваетесь?

— Забочусь, Калоян, забочусь. Вы, господин посол, мне очень дороги.

— Когда вас выгонят со службы, я увижу, как я вам дорог.

— Надеюсь, подадите мне руку? Что — нет? А рубль?

— Хватит паясничать! Я — лицо неприкосновенное!

— Так я к вам и не прикасаюсь. Кстати, а почему меня выгонят-то? Служу, живота не щажу.

Когда Калоян злился, он действительно походил на кота — большого, черного, круглоглазого — вот где, скажите на милость, хваленая сдержанность дипломатического работника?

— По какому праву мне не дали отсюда выйти, я вас спрашиваю?! И уж будьте покойны, как только Император узнает о вашем произволе… Да на вашем месте, я бы уже уехал куда-нибудь на окраину, спасаясь от высочайшего гнева! Даже не сомневайтесь, доклад о вашем произволе сегодня же будет у Его Величества!