Книга Осколки на снегу. Игра на выживание, страница 226 – Элина Птицына

Рябой вдруг дернулся, словно хотел встать, но, промычав нечто нечленораздельное, замер в той же позе.

Седоусый выразительно развел руками.

— Грузите, — кивнул Стив. — Везем в сыск.

* * *

Похож был Рябой только на того, кто злостно умышляет против собственного здоровья и жизни. Впрочем, преждевременныевыводы — самое опасное в работе.

Склонив голову к плечу, Стивен смотрел как парни сгружают Гаврилу на крепкий массивный стул бесформенным мешком.

Тот зыркнул глазами на Юнга и тотчас съежился дворовым потрепанным котом, затаился, не шевелясь, да только глаза бегали: из-под нечастых, но на удивление длинных ресниц, Гаврила бросал жадный взгляд стол и сразу же отводил взор, но, не в силах бороться с собой, снова и снова смотрел на рюмку, что стояла на тарелочке с краю стола. И огурчики рядом положили с налипшим укропчиком — само искушение!

— Видишь? — спросил Юнг.

— Ч-чарочку? — еле выговорил Рябой.

— Ее. Иди пей. Твоя.

Рябой радостно дернулся всем телом, задирая высоко колени, но вдруг испугался и, уронив руки и ноги, со страхом и подозрением уставился на Юнга.

— Ну, что ты, голова, а? — доброжелательно пошутил Стив, с улыбкой оглядывая Рябого. — Денежку пропила, сама болишь, а опохмеляться не велишь?

— А! А-а-а! а-ха, д-да, — подследственный приободрился и даже попытался засмеяться.

— Уважь, уважь, Гаврила Степаныч, — Юнг посмеивался. — Я вот даже глазам не верю. Сам Рябой! Знаменитый копарь! Выпей, давай, поправь здоровье.

Гаврила горделиво улыбнулся и не рванулся всем телом, как прошлый раз, а, можно сказать, постарался степенно дойти до стола.

Помогло ему быстро, и Гаврила, жуя уже второй огурец, неожиданно взглянул на Юнга цепко, внимательно. И тот усмехнулся в ответ:

— А теперь расскажи мне за что ты Черепа убил?

— Чё? Как? Череп…Мы! А! Нет!!! Не может быть!!! Нет!!! — ужас в его голосе был неподдельным.

— Все так говорят. Но сам посуди, ты человек умный: нашли тебя избитого, а Череп рядом — мертв и безгласен. Чего не поделили-то? Лови, кстати! — Юнг бросил ему дурной, явно неумелой рукой сработанный кинжал, подобранный на месте драки. Рябой шарахнулся в сторону и, запутавшись в ногах, упал, закричав отчаянно с пола:

— Это Ряла с Клопушей его порешили!

— А тебя пожалели, значит? Вставай, не надо у меня на полу валяться! Ну, с чего бы им тебя жалеть?

— А? — Рябой, не глядя, мостился на стул, с ужасом повторяя одно и то же. — Это они! Это не я! Это они!

— Ну, знаешь, — Юнг пожал плечами. — Мы их спросим, конечно, а они скажут, что это ты.

— Брешут! Не скажут!

— Так врут или не скажут?

— Не скажут!Я — копарь! Я нужен!

— Кому ты нужен, кроме пивной бочки, Гаврила? И то до поры, до времени. Ты же пьешь, как за ухо льешь! С хабаром приходишь, деньги решетом меряешь, а опосля и сам без решета, из всего богатства одни портки да долги!

И про долги знает!

— Они с Черепом не хотели хабаром делиться!

— О, как! А вы что, разве с дела пришли?

— Собирались, — загрустил Рябой.

— И перепились? — не поверил Юнг.

— Это перед тем, как идти, перед тем как пост держать — ни чарки, ни баб. Они, значит, место узнали верное, не тронутое, поделились с Черепом, а он на меня вывел. А они, видать, поняли, что он лишний тут, только копать да таскать…

— А может это не они поняли, а ты?

— Они! Они убивали уже! Да, навроде как верхушники мелкие, да только нет! Их же почему-то кто-то подрядил, какая-то дамочка залетная! Говорят, убраться только, но — брешут!!! Они же и убили! Убили человека! В Черном рву ищите! Не наш. Ботинки у него — чисто бабьи! Блестящие! Череп у них купил! Да, убили, хоть и отпираются! Может, даже пытали! А он им слил тайные склепы Палянициных! А они сами никак! Это я талант имею! Череп и присоседился. Сначала к ним! Потом со мной свел! Вот!