Книга Осколки на снегу. Игра на выживание, страница 270 – Элина Птицына

— Если она не будет засыпать, толку-то от ее дара? — сердито осведомилась Гера Анжелина. — О какой свободе ты тогда говоришь?

— Но методы есть разные, — ответила кошка, растягивая гласные. — Просто, когда они спят, проще действовать. И потом, разве ты не видишь? Тебе достался очередной послушный, домашний, ответственный ребенок. Влюби ее в себя как мать. Увидишь, Ирмалинда будет стараться заснуть быстрее и сопеть начнет раньше тебя.

— Но эту ночь мы пропустили, — задумчиво молвила кайзерина, пристально разглядывая свое отражение.

— Одна ночь ничего не изменит, — кошка принялась умываться.

— Мне показалось или у тебя есть новость? — поинтересовалась Гера Анжелина, отворачиваясь, наконец, от зеркала.

Кошка опустила лапу и исподлобья посмотрела на хозяйку.

— Есть, — ответила неохотно. — У нас появился беглец.

— Он опасен для нас?

— Раз смог уйти, то неизвестно, что он сможет сделать еще, — сердито ответила кошка. — Надо искать. Так что эта девчонка нам сейчас очень нужна. Я могу отлучиться надолго.

Кайзерина медленно кивнула. Она рассеянно смотрела в окно, где еще буйствовала зелень сада, и не видела с каким лютым раздражением вдруг взглянула на нее Юби. Впрочем, та тотчас спохватилась и растянулась на покрывале, прикрыв глаза и жмурясь, как самая обычная кошка.

* * *

Графиня Ирмалинда Святава Квета дум Кламлип зу Блайхугер шла по открытой галерее Пале де Кайзи и хмурила красивые бровки. Она хорошо помнила прошедшую ночь и то, как она падала и сползала с жесткой табуреточки, на которую уселась сама, борясь со сном. Свята боялась, что удобный диванчик не даст ей шанса: она попросту уснет! И было в этой борьбе что-то странное, нереальное и оттого нехорошее.

Словно какая-то тень кружила вокруг нее и кружила ее, заморачивая, нашептывая самые дикие слова, точно они ее, Святины, мысли. Хорошо, что она сейчас их не помнит! Но на душе все равно дурно, как в детстве бывало, когда нехороший сон приснится, но тогда всё заканчивалось ладно: нянюшка, причитая, польет воду на уголек да умоет Святочку, и легко, и весело становится девочке, и смешно — вода щекотная, а ладошка нянюшки сухая, горячая и слегка жесткая какстарая замшевая щеточка.

Ойтец тренировал Святу. Она могла не спать всю ночь и быть и бодрой, и сообразительной. И вот — первая дежурство у кайзерины, как вдруг такой конфуз… почти случился. Стоит ли признаваться в этом ойтцу?

Но ничего же не случилось, сказала она себе. Батинька буде думати, что я слаба, а я не така. Девушка тряхнула головой. Ойтец запрещал даже думать на родном языке, пока она находится в исконных землях.

Свята вздохнула. Как быстро она нарушает распоряжения своего родителя. Надо говорить папенька. Ах, прав был папенька, прав, когда напутствовал ее: только постоянное бдение за собой, за каждой мыслью и чувством ведет к успеху.

Девушка остановилась и оглядела сад. Пале де Кайзи, который обычно все звали просто Дворцом, с внутренней стороны являл собой поразительный контраст со стороной внешней, которая смотрела на плац, ровный, серый и скучный как придорожный камень. И нет даже зеленой былиночки нигде не росло. Говорят, плац моют как полы в гостиных. Кайзер Климент любит чистоту. Что ж, у Святы еще будет время в этом убедиться.

Когда ее карета ехала через плац, девушке показалось, что площадь просто начинает приподниматься, приподниматься, — да так и переходит в прямой ровный фасад, скупой на детали. Дворец? Нет, огромный серый ларь, как тот, что стоит на крыльце дома их деревенского старосты. У простых влашей, может быть, и нет архитектурных излишеств, но дома чистые, беленые, цветами по фасаду расписанные. А ойтецкий замок? Родительский, тотчас поправила она себя на языке исконных земель. Ах, родной дом — лепая игрушка на ладони горного великана.