Книга Осколки на снегу. Игра на выживание, страница 28 – Элина Птицына

А когда — то, когда Империю ломала на части революция, и народники яростно преследовали представителей любого религиозного культа, Саватий прятался в доме Лизиных родителей… Благодаря им, у Полунощи была слава городка, основанного народниками, и, конечно, Саватия там не искали.

То время девушка не помнила и знала исключительно из рассказов: скупых — маминых, озорных и образных — отцовских.

Потом пришла Вторая Директория и Саватий перебрался в столицу: к нему была благосклонна и власть, и публика. Кажется, тогда он начал первый раз собирать братию.

Но народники снова взяли верх, и Саватий опять бежал на Север. Работал помощником отца, прикидывался простым парнем, носил Лизу на руках, а вечерами на кухне, закатав рукава толстого свитера, чистил овощи. Маменька кухонные дела плохо переносила, и нянюшка кашеварить не любила и не умела: помощь Саватия была уместна.

Лиза помнила, как нянюшка сидела на кухне, пристально наблюдая за Саватием. А он, случалось, чудил. Летом в свежее варенье накидал мух, зимой вместо овощей сварил очистки.

Лиза вздохнула, словно наяву увидев тяжелый взгляд Нянюшки и тарелку с супом, которую Саватий поставил перед ней. Сейчас ответнаяулыбка будущего Провинциала казалась вызывающей. Да, в то время она была еще мала, но чувствовала непонятную натянутость между этими двумя.

— Юродствуешь, значит, — медленно проговорила нянюшка. — Меня не жалко, ребенка пожалей.

— Ребенок будет есть кашу, — со смешком ответил Саватий. — А что не так с супом? Все, как вы любите!

Детская память стерла дальнейшую сцену и сейчас Лизе казалось, что она не помнит что-то безумно важное.

…Но в любом случае, ей — на дилижанс. Не потому, что он дешевле и не потому, что моторы еще не полностью захватили дороги: до замка-монастыря, который возвышался на горе, чуть в стороне от Межреченска, ходят только дилижансы. Похоже, Саватий до сих пор относится к любому техническому прогрессу с большим подозрением. А чудно, что под монастырь он выбрал бывшую тюрьму — когда-то печально известный на всю Империю Серый замок.

— Барышня, купите книжечку, — откуда-то сбоку вывернулся мальчишка лет семи и протянул Лизе тонкую брошюрку в яркой обложке. — Гривенник всего.

— Спасибо, милый, — хотела отказаться Лиза, но увидев в обложку, сморгнула и вгляделась в мальчика. — А где ты взял эту книжку?

— Братец старший у меня при нашей типографии книгоношей работает. Он захворал с утра. Я работу взял, значит, — ребенок тяжело вздохнул. — Только не берут у меня книжки-то. А в типографии ругаются, когда приносишь товар обратно и деньги вычитают. А книжка хорошая, на дирижаблях хорошо покупают. Берите, барышня!

— А еще есть …

— Вот их сколько!

— Нет, — Лиза перевернула книжечку, показывая обложку. — Вот про этого человека есть другие книжки?

— Есть, — обрадовался мальчонка. — Толстая! Смотрите какая! Но она одна, дюже дорогая. Рупель стоит.

— Я беру, — Лиза взмахнула рукой, стряхивая серебряный браслет с дамским кошельком** в ладонь. Мамин, маленький, изящный, покрытый разноцветной глазурью. Его удобно прятать в рукаве. Интересно, сам кошелек во сколько оценят? Ой, нет!

Маленький книгоноша посмотрел на рубль и десять копеек, которые Лиза вложила в его ладошку, и поднял заблестевшие глаза:

— Спасибо, барышня!