Книга Осколки на снегу. Игра на выживание, страница 281 – Элина Птицына

Малаша, довольная, сверкнула ответной улыбкой.

— Да что там! Веревку развязать, из сапог выпрыгнуть, да верхние платки сдернуть! — она выставила ножку вперед и покрутила ей в воздухе. — Смотри, я даже тапки не снимаю — сапоги-то огроменные!

— Тяжело же так, — посочувствовала Лиза. — Ты одна там,что ли?

— В это время одна. Ну, старшая еще бывает. Ходит, смотрит. Как чего углядит, так матушке жалуется. Вредная она, старшая-то наша. Матушка Акулина даже сама сказала, что она слишком много жалуется. Евлампия, говорит, столько грешить не успевает, сколько ты жалуешься, — Малаша весело захихикала. — Ты бы видела, как та вскраснела!

— Ты из-за нее плакала?

— Ага, — запретила мне на обед сегодня идти, — девушка махнула рукой. — Да и ладно, мне телятницы молока дают, не голодная. Но все равно обидно. Мамку чевой-то вдруг вспомнила. Вот и подумалось, не жилось дома-то, другой жизни хотелось. Ай! Тебе не интересно, наверное?!

Они были уже в саду, и шли по крайней дорожке вдоль глухой стены. Лиза с наслаждением вдыхала пряный воздух заброшенного сада полной грудью.

— А почему ты назвала его Оставленным садом?

— Ну, видишь, здесь ничего не делают? Рук не хватает. На следующий год и сюда доберутся. Вот, чтобы понятно было, мы его так и зовем. Не знаю, кто придумал. Зато сразу понятно, про какую часть сада разговор идет.

— Ага, — ответила Лиза. — Но ты рассказывай про свой дом, мне интересно. Я в настоящей деревне, если честно, не была ни разу.

— Ну, это понятно. Ты же богатая, — усмехнулась Малаша.

— Я?!

— Ну, у тебя отец и мать были не из простых. Опять же отец твой — сам Соцкий. Уж не голодом ты у него жила. У меня вот отца вообще нет. Ну, то есть где-то есть, но он с мамкой не стал жить. Она сирота, приданого нет. Ему такая зачем? Но, когда Калерия родилась, еще приезжал. Из-за этого и я потом родилась.

— А Калерия это кто?

— Так сестра моя старшая. Она тоже здесь. Но она уже все ступеньки прошла, отучилась и замуж вышла. Семен, муж ее, на праздничной службе мольцом станет, — похвасталась Малаша. — Им брат Саватий уже место назначил. Хорошее! В Осиновом! Он заместителем в консистории будет! Каля сказала, что это очень перспективно! Оттуда могут и в столицу забрать! А знаешь всё почему? Потому, что Каля с Семой очень верующие и на хорошем счету были все это время! Матушка Акулина даже Калю мою своей ученицей зовет!

Сомнительное достижение, рассеянно подумала Лиза. Впрочем, это их дело.

— Ты, получается, как твоя сестра хочешь быть? — с улыбкой спросила она, только затем, чтобы что-нибудь спросить.

— Не знаю, — повесилаголову Малаша. — Каля умная, а меня даже отчим вертлявой звал. Вот и матушка Акулина говорит, что у меня шило в одном месте и смирения нет. А мамка смеялась, что я в ее породу — простодырая, а Калька в отца — себе на уме.

— А мама-то с отчимом как относятся, что вы в монастыре Неспящих живете?

— О! Мамка просила не ходить сюда, плакала. Так плакала! А отчим так орал, так орал! Он же из народников. Сейчас-то смирный, а раньше, говорят, прямо сильно был за них, весь из себя идейный. Он даже сюда приезжал, хотел нас забрать.

— И не забрал?

— Да где же ему! Он уже не молод, не тот, что раньше. Братия его скрутили да выкинули прочь.

— Не жалко отчима?

— Жалко! А Калька сказала, что я глупая, если бы он не прицепился к мамке, то может быть наш отец бы от своей жены к мамке ушел, а так… Да, только она тоже не права. Я ж помню, как к нам ломились, пока отчима не было. Мужики пьяные, знаешь, какие страшные? Мы с заколоченными изнутри окнами жили, чтоб не влез никто. И вилы мамка в доме держала. Они ж шары зальют и орут под окнами, мамку кличут: тебе какая разница, кто, непутевая? А как отчим появился, так все — всех отвадил. Сказал: то моя семья! Во как! А кому и бока крепко намял. Ну и присмирели. Нас, конечно, подразнивали. Ну и на мамку все едино косятся. Да и они с отчимом живут во грехе, у мольца не благословлялись. Ну, раз отчим от своих народнических убеждений не отказывается, хоть закосись ты на него. К мольцу он не пойдет. А кулаки у него тяжелые, все едино тяжелые, с толпой-то не справится, а один на один наподдает, только держись! Родной-то отец нас не спешил защищать, с богатой женой жил. А потом и от нее ушел, а куда — неведомо. Говорят, в столице он. А может и брешут. Матушка Акулина грозилась его найти, да научить уму-то, окаянного.