Книга Осколки на снегу. Игра на выживание, страница 298 – Элина Птицына

Лиза недоуменно взглянула на Флору.

— Та клички это! — хохотнула собеседница, верно истолковав взгляд. — Услышишь, как славно поют. У него все своры по голосам подобраны. Мастер он в этом. И то правильно. Всегда так и было в прежнее-то время. А сейчас мало кто может такой сворой похвастаться, а на наших землях так и вообще таковых не осталось. Смута-то не только господ кончила, но и собак повывела, да и слуг знающих тоже. Ну, что ты на меня глядишь? Думаешь, Чаройский на псарнях своих саморучно убирается? Я тут одна така дура середь белой-то кости, в землю руками сама лезу вперед девок своих. Да, что говорить? До Смуты-то меня сюда бы не позвали!

Она наклонила голову и чуть фыркнула:

— Ну все, разобрали мягкие-то. Пошли вон к тому мотору, там сиденья деревянные, не по нраву им. Ишь, пожалели свои зады-то. А там всего два места, и водитель, вишь от? Он отдельно сидит. А нам с тобой того и надо.

Пожалуй, да. Лиза полночи раздумывала, с кем она может оказаться и какие разговоры придется вести. В этом смысле, Флора Михайловна показалась ей не худшей компанией.

Они чинно подошли под благословение Саватия и получили от сладко улыбающейся Акулины по наручному амулету с камушком:

— Брат Саватий самолично над ними всю ночь молился.

— Ишь ты! — восторженно взвизгнула купчиха и смачно поцеловала камень. Акулина довольно и торжествующе улыбнулась.

— Не снимайте, — наказала. — И никакой беды с вами не случится. Братова молитва вас будет хранить.

И купчиха, и Лиза отвесили синхронный поклон. Саватий покивал им, обозначив улыбку уголками губ. В темных глазах его, казалось, ничего не отражается.

— Стало быть, не бывала, девонька, на псовой-то охоте? — спросила Флора Михайловна у Лизы, когда они заняли свои места.

— Нет, — рассеянно ответилаона и отвернулась к окну. Водители, как солдаты, выстроились перед Провинциалом, ожидая его напутствия.

За спиной Акулины мелькнула высокая фигура. Лиза невольно вгляделась в нее, уловив что-то знакомое и вдруг узнала женщину в послушническом платье. Это была та самая баба с пайбой, с которой она повздорила в самохуде, уезжая из Полунощи.

Откинувшись на спинку действительно жесткого кресла, девушка задумалась. Второй раз она видит ее здесь, и, судя по платью, не случайно. Но Лиза сама не могла сформулировать то, что ее настораживает во всем этом. Но что-то неопределённое словно царапалось изнутри, не давая покоя.

Может быть, Лиза просто все преувеличивает?

Колонна, меж тем, тронулась с места и легкий ветерок загулял по салону — перегородка между пассажирами и водительским местом, почему-то больше напоминающим седло на шесте с притачанной к нему сумой, а не современное нормальное кресло, не была опущена. Лиза покосилась на Флору. Та хмуро крутила в толстых, но ловких пальцах, выданный ей амулет. Свой Лиза не туго затянула на запястье и сейчас свободно болтался на левой руке, наровя попасть в ладонь.

Моторы уже бойко выкатывались из ворот Замка на дорогу один за другим, чтобы позже, не доезжая Межреченска, свернуть в беломорший бор, который, словно длинный язык неведомого горного тролля, острым и узким краем делил смешанные леса. Лиза с любопытством разглядывала этот пейзаж.

Здесь не стояли берёзы вперемешку с осинами и рябинами, и кустарник не затягивал землю, надежно пряча ее от человеческих глаз. Нет, лишь темные ели, силуэтами напоминавшие мрачных столичных работниц в юбках-колоколах, стояли по одиночке и хмуро смотрели с высоты на нежданных гостей.