Книга Осколки на снегу. Игра на выживание, страница 52 – Элина Птицына

— Ох, как переживает, — Акулина покачала головой и продолжила шепотом, обращаясь к Лэрду. — Как он переживает! И все ведь внутри, внутри: такую скорбь несет. Он ведь понял, как друга-то не стало: так рыдал, так рыдал. Но никому не показывает, никому, вот даже и Елизавете Львовне! Все в себе держит, даже если бурлит в груди-то. А куда деваться, нас всех бросит, мы вообще погибнем. Вот так и терпит! Ради нас!

— Я слышал, — зашептал Лэрд в ответ. — Они давние друзья.

— Еще с каких пор! — маленькие глазки Акулины блестели.

Лэрд прижал руки к сердцу:

— Я рад, Елизавета Львовна, что вы сейчас в безопасности, под покровительством такого человека, как Провинциал Саватий!

Лиза опустила ресницы. Мысленно Лаки поморщился: этих северян в одной школе тренируют держать бесстрастное лицо?

— Я готов привлечь своих коллег-репортеров к защите имени Льва Соцкого!

— Лир Лэрд, вы же имбериец.

— Верно. Но прежде всего я человек чести, и готов защищать правду до конца. Это моя профессия.

— Император Михаил тоже имбериец, не так ли? Вы уверены, что ваши коллеги поддержат вас и пойдут против — нет, не северного императора — против сына Королевы?

— Если потребуется, я готов и с королевой бороться, — патетично воскликнул Лаки. — Однако, позвольте уточнить, Елизавета Львовна. Ее Величество добра, мудра, благородна — уверен, она сама испытывает глубокий шок. К тому же император Михаил вряд ли занимался этим делом лично… Я думаю, что речь идет о врагах вашего отца в его ближайшемокружении, о мелких завистниках… О людях, которые ввели в заблуждения всю страну! Они не побоялись оклеветать гения! Они должны ответить за свои преступления! Императору просто нужно открыть глаза, привлечь его внимание, рассказать правду! Королевская семья всегда внимательно относилась к нуждам своих подданных, и ценила печатное слово. Я понимаю, что времена Узурпатора тяжело сказались на вашей стране и вам сложно представить власть прессы. Но, поверьте, она велика. Наши королевы всегда понимали это. И император — достойный сын своей Матери, он прислушается к новому мнению. Ведь сейчас никакого противовеса нет! Давайте создадим его! Пусть люди слышат не только голоса клеветников! Свободная пресса — мощный инструмент, Елизавета Львовна!

Случается, что на север «мощный инструмент» попадает с таким опозданием, что уже в принципе не важно, насколько пресса свободна — то, что случилось на материке, давно закончилось. Но мысль эту Лиза благоразумно не высказала, а Лэрду только кивнула, ответив:

— Я благодарна вам за ту любовь, которую вы испытываете к моему отцу и за ваши слова поддержки. Это ценно для меня. Уверена, вы бы нашли с отцом общий язык — он ценил умных, честных, открытых молодых людей. Как жаль, что вы не встретились!

Отец не жаловал имберийцев, но это Лаки знать не надо.

Репортер прижал ладонь к груди:

— Как мне жаль, Елизавета Львовна! Эта рана навсегда останется в моем сердце.

Саватий, расставшийся, наконец, с окном и снова натянувший маску полного бесстрастия, положил одну руку на плечо Лизы, другую — Лэрда:

— Предлагаю вам потрапезничать. А после погуляете в саду, побеседуете!

— Нам не хватит одного дня, — всполошился имбериец.

— Так живите, сколько хотите. Вы — мои гости. Вас никто не потревожит.

— А мы не будем мешать тем, кто сейчас работает в саду? — осторожно спросила Лиза.