Книга Полнолуние, страница 126 – Светлана Поделинская

Его страстная любовь к Эвелине оборвалась вместе с земной жизнью, и, узнав о ее смерти, Эдгар не ощутил ничего, кроме горького сожаления. Он и сам был уже мертв.

Эдгар уехал из Варшавы после разговора с Низамеддином, чтобы больше не видеться со своим врагом, и затворился в поместье. С той поры минуло еще четыре полнолуния, принесших четыре жертвы – все из крестьян, кто заблудился в лесу или задержался на сенокосе. Чтобы не оставлять очевидных следов в виде двух ранок на шее, Эдгар привык пользоваться мизерикордией – тем самым ножом, с помощью которого убил Зиллу. Он быстро делал надрез и припадал к ране. При этом совсем ничего не чувствовал, убивал хладнокровно и не находил в этом удовольствия. Его существование казалось бессмысленным, и Эдгар с радостью умер бы, если бы знал, как это сделать. Та жажда жизни, которую возродила в нем Кресента, а затем схватка с волком, довольно быстро иссякла. Эдгар не знал, что делать со своей новой сущностью. Он чувствовал себя нежитью, презренным существом, в котором нет никакого величия. И нашел в себе мужество принять решение – отыскать своего невольного создателя Низамеддина и попросить убить его снова, теперь окончательно. Но сначала Эдгар хотел увидеть дочь.

Он распустил слуг, запер опустевший дом и навсегда покинул свое поместье. Эдгару было все равно, что станется с крестьянами. В это неспокойное время кто-то из предприимчивых соседей наверняка приберет его земли к рукам и позаботится о них. А если он уедет, крестьяне, по крайней мере, останутся живы.

В августе 1772 года Эдгар впервые ступил на земли озерного края Северной Добруджи и увидел замок на скале, не подозревая, что тот станет ему вторымдомом. Дали восточной окраины Европы, теплых и чуждых краев, словно уплывали вниз по течению Дуная, где великая река, целуясь, сливалась с Черным морем. Бескрайние степи колыхались и плясали, как золотой пожар с драгоценными камешками полевых цветов, а вдалеке виднелись вершины скал, похожие на призрачные замки. Затопляемая часть суши явилась на смену стремительным степям – притягательная глубина синих озер, огражденных кладбищенской стеной камыша. Эдгар попеременно вдыхал жаркий ветер степи, свежий бриз с моря, туманный дурман болот и вглядывался в багряный закат над замком, где ждала его кровинка.

Граф был неприятно удивлен, завидев на пороге своего шурина, которого встречал лишь несколько раз на светских вечерах в Варшаве, когда не иначе как дьявол его соблазнил влюбиться в сестру этого господина.

– Приветствую вас, граф Романеску. Могу я войти? – вежливо осведомился Эдгар.

– Здравствуйте, пан Вышинский, – с учтивой холодностью произнес граф Милош. – Чему обязан такой честью?

Граф смотрел на Эдгара с нескрываемым осуждением из-за того, что этот благородный пан не удосужился появиться на свадьбе своей сестры. На ее похороны он не успел бы, так как жил далеко.

– Я приехал поклониться могиле сестры и посмотреть на племянницу, – как ни в чем не бывало заявил Эдгар и задал животрепещущий вопрос: – Как ее назвали?

– Магдалина, – недовольно ответил граф Романеску: мысль о дочери раздражала его.

– Магдалина, – мечтательно повторил Эдгар с совсем другой интонацией, нежно растягивая по слогам новое для него слово. – Что ж, красивое имя.