Книга Луна убывает, страница 78 – Светлана Поделинская

Согласно поверьям, любой человек превращался в вампира от одного укуса. Однако путем нехитрых подсчетов можно предположить, что при таком раскладе население средневековой Европы скоро вымерлобы, и вампиры лишились бы питания. К счастью, вампиризм оказался не настолько заразным, посему кровопийцы причисляли себя к элитарному сообществу и старались держать свое существование в тайне. И сами подогревали народные суеверия о том, что не отражаются в зеркалах, бегут от крестов и колокольного звона, боятся чеснока и солнечных лучей. Так вампирам было проще притворяться живыми людьми при свете дня.

Издревле кровь считалась священной субстанцией, источником жизни: воины пили кровь убитых врагов для восполнения сил, ведьмы использовали ее в колдовстве и обрядах. Кровавая жертва выступала доказательством верности языческим божествам. Сначала церковь воспринимала использование крови в ритуалах как скверну, но в Средние века признала веру в чудодейственную силу крови Христа. Вампиризм церковь нарекала божественным промыслом, будто бы демоны и бесы входят в трупы тех, кто при жизни уподобился им своими поступками, а затем используют их как орудия для злодеяний. Одна из непреложных догм – истово верующий человек не может стать вампиром, только тот, чья душа проклята или лишена вечного покоя из-за неискупленного греха.

Лаура не соглашалась с таким утверждением: при жизни она не совершала зла, хоть ей пришлось вкусить крови еще в материнской утробе – и это определило судьбу девушки. Она переступила черту в ту лунную ночь, когда очнулась в замке у Эдгара и прельстилась его неземным очарованием. Новообращенный вампир располагал выбором: убить человека в первую ночь, застряв навеки между жизнью и смертью, или же спасти свою душу, погибнув в мучениях. Лаура наотрез отказалась убивать, однако Эдгар заставил ее. В тот момент она не вполне владела собой, ее воля была сломлена. Демон, связывающий вампира с Гекатой лунными нитями и кровавым долгом, требовал расплаты.

Лаура опомнилась, когда за окном сгустились вечерние сумерки. Она включила торшер, откинулась на спинку кушетки и, закрыв глаза, погрузилась в размышления о прочитанном.

«Я оказалась права, когда говорила о внутреннем демоне, и это вовсе не фигура речи. Он становится частью нашей личности, вынуждает нас убивать, но при этом окончательный выбор делаем мы сами. Я проявила слабость, когда в самую первую ночь вкусила кровавый поцелуй Эдгара и убила соседку. Потеряла право на достойную смерть, шагнув в вечность. Излюбви к Эдгару я научилась жить с этой болью, но не смирилась. Хочу ли я стать свободной от его воли? Что мне это даст? Если надо мной властвует одержимость посильнее…»

Под гнетом тяжелых мыслей Лаура не сразу ощутила, что за ней наблюдают. Липкое, неприятное ощущение, как будто в спину направлено дуло пистолета или чей-то назойливый взгляд. Волосы на затылке зашевелились от чужого холодного дыхания, а по коже зябко пробежала волна мурашек. Лаура резко обернулась: в библиотеке было пусто, но от прежнего уюта и спокойствия не осталось и следа. Она захлопнула старинную книгу и, решив дочитать ее у себя, поспешила прочь из библиотеки. Заодно прихватила с собой небольшой томик Желязны: он вызывал ностальгию по безмятежному, но уже отравленному рефлексией прошлому.