Онлайн книга «Скоро конец света»
|
Бросив сумки прямо в коридоре, мы разбрелись по комнатам (родители – в свою, я – в свою), где я переоделся в застиранную баторскую пижаму. Когда-то на ней были изображены далматинцы, носо временем рисунок стерся, а синий цвет превратился в бледно-голубой. Потом я уселся на кровать и просидел целую вечность, пялясь в одну точку и ни о чем не думая – до тех пор, пока в дверь не постучали. Я дернулся, не поняв этого стука, и не сразу сообразил, что нужно сказать: «Да-да» или «Войдите». Забыл, что здесь принято уважать личные границы. Поднявшись, я сам открыл дверь, и Анна, окинув меня скептическим взглядом, спросила: – Будешь ужинать? – Да. Кажется, она хотела что-то сказать про мою пижаму, но, отчего-то передумав, кивнула и закрыла дверь. Спускаясь по лестнице в столовую, я услышал их негромкий разговор: – Надо срочно купить ему новые вещи, в детдомовских он как оборванец. – Как Оливер Твист, – пошутил Бруно. – Не смешно! – раздраженно бросила Анна. Увидев меня, они оба замолчали. На ужин была подошва из мяса, которую Бруно назвал «стейком», и какие-то зеленые ветки, которые Анна назвала «спаржей». Мне не понравилось ни то ни другое: мясо твердое и застревает в зубах, а спаржа на вкус как трава, но я и не думал воротить нос. Батор стирает эти «нравится» и «не нравится» в еде – мы всегда ели то, что дают, особенно на ужин, потому что в следующий раз покормят только утром. Так что я ел, как бродячий пес, все подряд, большими кусками, почти не жуя и быстро глотая, чтобы не чувствовать неприятного вкуса. За столом было тихо. Мы сидели, уткнувшись в свои тарелки, и никому не хотелось разговаривать. Если посмотреть на нас со стороны, можно было подумать, что у нас случилось какое-то несчастье. Лишь разок, когда я завис над пустой тарелкой, разглядывая разводы, оставшиеся от стейка, Бруно шутливо щелкнул меня по носу. Неожиданно для самого себя я вдруг гаркнул на него на манер Анны: – Не смешно! И тут же рефлекторно поднес руку ко рту, словно хотел ударить самого себя по губам – так нас шлепали в баторе за грубости и плохие слова. Но Бруно только виновато пожал плечами: – Okay, sorry. Никакого наказания не последовало, это было новым для меня: неужели в семьях можно вот так вот одергивать родителей, когда они лезут совсем ни к месту? Правда, с Анной такой прием не сработал. Когда она отправила меня в душ, прежде чем ложиться спать, я грубовато бросил ей: «Не хочу», а она сделала страшные глаза и спросила: «Оливер, ты че, попутал?» Пришлось помыться. Ночью я никак не мог уснуть – было страшно проснуться в баторе. Ворочался, пока не начало светать, и в конце концов заснул с успокаивающей мыслью: «Это точно не сон, потому что здесь есть спаржа, а я бы никогда не придумал спаржу». * * * Я провел в Солт-Лейк-Сити уже целый день, но освобождающей и успокаивающей радости обретения так и не наступило. Способ, которым меня вывезли в Америку, не позволял расслабиться ни мне, ни родителям: словно жирный червь в спелом яблоке, он отравлял все до сердцевины. Анна устроила себе (а заодно и мне) «терапию шопингом» – так она ее называла. Выкинула всю одежду, которую я носил в баторе, оставив только джинсы, ботинки, рубашку и куртку – в них я и поехал в торговый центр за новыми вещами. До этого я в торговых центрах вообще не бывал, а здесь он оказался еще и без крыши, так что вместо того, чтобы заглядывать в бутики, я растерянно шатался по открытому пространству и пялился в небо. |