Книга Осколки, страница 84 – Саша Урбан

— Доминику это не понравится.

— Ты же слышала, что он сказал. Ты можешь сама выбирать свою жизнь. Какую жизнь ты хочешь, Элли, дорогая? Со стабильной работой, с интересными заданиями? Со смыслом, в конце концов? Или хочешь таскаться по подземельям и слушать, как юнцы болтают о том, как бы им изменить мир, курят и напиваются?

Выбор был очевиден. И все-таки Элль колебалась. Между Летицией и Домиником и так образовалась трещина, а Элль рисковала стать клином, который разворотит этот разлом окончательно. Летиция словно прочитала ее мысли. Ласково улыбнулась, отставила бокал и протянула руки, подхватывая кисти Элль.

— Дорогая, я все понимаю. Эта дивная пора любви, когда кажется, что вы просто обязаны всегда быть вместе. Но это пройдет, милая. Это всегда проходит. У тебя появятся дети, а у него клуб, охота, встречи с партнерами. К этому нужно быть готовой. И хорошо, если у тебя всегда есть за душой какие-то свои сбережения и умение работать — на случай, если роль почетной матроны окажется не для тебя, — она улыбнулась, как будто знала какой-то секрет Элоизы, а потом отпустила ее руки. Вернулась к своему бокалу. — К тому же, возможно, благодаря твоему примеру Доминик поймет, что лучше взяться за голову сейчас. Ты ведь хочешь, чтобы муж тебя обеспечивал, а не сохранял привычку болтаться на женской шее?

Элль кивнула. Этот разговор выпил ее последние силы, и на секунду девушку повело. Пол перед глазами завертелся, Элль вытянула руку, пытаясь удержать равновесие: «Лишь бы не упасть». Вцепилась в столешницу и потянула себя вперед.

Тошнота тут же прошла, стоило только выпрямиться. Белый свет жег глаза, отражался от наполированных полов и глянцевых столешниц.

Элль узнала свой кабинет в лаборатории госпожи Верс. В храме Рошанны.

На горелке в центре стола стояла пузатая колба, в тесных объятиях стекла кипела и бурлила розовая субстанция. Плотный пар крался все выше, норовя высунуться из широкого горлышка, а в комнате едко пахло жасмином и ладаном. Запах просачивался даже через защитные маски.

— Почти готово, — возбужденно проговорила стоявшая рядом Летиция.

— Ты так говоришь последние три часа, — буркнул стоявший по правую руку от Элль Доминик. Девушка повернулаголову.

Жених привалился спиной к столу и читал газету. Маска болталась на шее, халат расстегнут. Дом всем своим видом показывал, насколько ему скучно. В груди Элль свился комок эмоций: обида, одиночество… Это зелье было важно для Элоизы, она работала над формулой несколько недель, пока не создала то, что можно было с уверенностью назвать идеальным любовным зельем. Не просто афродизиак, усиливавший желание, а нечто новое, создававшее настоящую потребность в возлюбленном. Летиция была в восторге и утверждала, что это войдет в историю. Элль опускала взгляд, отгоняя мысль, что и сама бы с радостью использовала этот состав на себе. Она смотрела на Доминика, и понимала, что до боли, отчаянно любит его. Так сильно, что клетка ребер должна была вот-вот раскрыться, подставляя ему под удар обнаженное и беззащитное сердце. Но то же самое сердце подсказывало, что Доминика это не впечатлит. Он просто подожмет губы и вскинет бровь, как делал каждый раз, когда Элль пыталась рассказать ему что-то важное для нее.

Он так и не перебесился с той ссоры несколько месяцев назад, когда Элль впервые сказала, что будет работать на Летицию. Им были нужны деньги, чтобы оплачивать съемную квартиру, покупать еду. Доминик уходил на собрания революционной группы почти каждый вечер и злился, когда Элль просила его найти работу. Тогда Элль все-таки решила принять предложение Летиции. Доминик не скандалил. Просто скривился от отвращения, будто Элль вся вымазалась в грязи и наотрез отказывалась мыться. Так и ходил, но в последнее время с деньгами стало совсем тяжело, и Летиция великодушно предложила сыну поработать лаборантом, видимо, чтобы привить ему любовь к «семейному делу».