Книга Алая Топь, страница 55 – Саша Урбан

Милорада отшатнулась к окну и вдруг услышала странный шорох.

– Замолчи, – шикнула она на жениха.

– Что? – даже Влас опешил от такой наглости.

– Да замолчите вы оба, – приказала она. В повисшей тишине раздалось хныканье.

– Тетушка! Тетушка! Я выпил молочко. Помоги мне батюшку разбудить.

Милорада подошла к окну и коснулась ставней. Те тут же распахнулись, и девушка схватилась было за раму, чтоб вылезти наружу, но Святослав удержал ее за руку.

– Ты что делаешь? Это же нечисть!

– Если ты хочешь узнать, что тут творится, милый мой, то лучше Водяного тебе никто не ответит. Вода все знает и все помнит.

С этими словами она легко выпорхнула в черноту ночи.

Длинные аккуратные ногти стучали по столешнице. Дана глядела на танцующие огоньки свечей. Три золотистых лепестка приплясывали в такт ее дыханию, а еще три извивались мелкой дрожью на поверхности зеленого вина в чарке. Питье и еда были нетронуты. Доля и Недоля сидели прижавшись друг к другу, перед ними стояли прялки. Перед Даной лежали два веретена – серебряное и золотое. Сестры глядели на них полными слез глазами, будто из обеих вытащили сердца и выложили на стол, заставляя смотреть, изнывая от боли.

– Ну, – кивнула им Дана. – Это ведь несложно. Сделайте что я прошу, и можете убираться. Будете свободны.

– Мы не можем, – твердо повторила Недоля. – Твоей нити нет.

– Так спрядите ее, – нетерпеливо бросила княгиня. Видят боги, этот разговор повторялся изо дня в день, и одни и те же слова уже успели набить ей оскомину.

– Не может человек нам указывать, – жалостливо проговорила Доля и опустила глаза. – А мы не можем прясть что нам вздумается. Лишь то, что богами предначертано.

– Вот как, – ухмыльнулась Дана и, достав из рукава мешочек, высыпала его содержимое в чарку. Даже издалека сестры увидели мелкие крупицы соли и пепла. Дана взяла в одну руку чарку, в другую – веретена и крепко их сжала. Сестры схватились за шеи. Княгиня медленно, растягивая мгновение, приблизилась к ним и протянула чарку. – Пейте.

Сестры скривились, но хватка на веретенах стала жестче. Недоля через боль взяла чашу из рук ведьмы и принялась пить большими глотками, сдерживаясь, чтобы не выплюнуть мерзкое пойло.

– Не так быстро, второй оставь, – приказала Дана.

Недоля отдала младшей почти пустой сосуд. Доля посмотрела на сестру блестящими от слез глазами и допила последние глотки. Горло обожгло и расцарапало, во рту вздулись волдыри. К утру они пройдут, но сестры знали, что первые несколько часов они проведут, моля о смерти. Если бы только смерть была доступна хоть одной из них…

Дана довольно ухмыльнулась и положила на стол гребень. Между зубьев горели медью длинные рыжие волоски.

– Эта девушка вам дорога, не так ли? – улыбнулась княгиня, глядя на сестриц. Те замерли в ужасе, а Дана, аккуратно сняв с зубьев один волосок, растянула его между пальцами, с наслаждением наблюдая, как на нем пляшет отблеск свечи.

* * *

Каким бы неуклюжим ни казался игоша с его кривыми ножками и ручками, Милорадаедва поспевала за ним. Стоило им покинуть пределы княжеского терема, утопленный младенец опустился на четвереньки и понесся вниз с холма, но не в сторону города, а прочь: туда, где в долине стояла одинокая мельница. Малышу не составляло труда пробираться по вязкой земле, а спустившись с холма, он и вовсе пошлепал по воде, словно по суше. Троица застыла на берегу, глядя вслед нечисти.