Книга И возродятся боги, страница 278 – Наталья Способина

– Настоящая Сила была лишь в Альтаре. Даже во мне не было тогда ничего, кроме Огня Сумирана. – Голос хванца звучал глухо.

– Но Гаттар ведь уже нарушил равновесие. Он пытался убить Альтара, а потом еще люди Сумирана стреляли в нас на мосту у Свири… – не унималась я.

– Именно потому ткань миров и рвется, ясно солнышко, – сказал Миролюб. – Стоило одному нарушить клятву – и все покатилось, как камень с горы. Теперь, как бы ни пытались основатели остановить гибель миров, пока безумец не успокоится, будет становиться только хуже.

– Подчини Гарай аэтер, он вправду мог бы стать всесильным, – заметил Алвар, и теперь уже Альгидрас принялся переводить его слова. – Только ни Сумиран, ни Гаттар, который во второй раз пообещал этому глупцу золотые горы, не собирались отдавать аэтер. Они все стремились друг друга обмануть. Но Гарай верил, что сможет всех переиграть.

– Что же они все так хотят быть всесильными?! – воскликнула я, и Миролюб, обернувшись, бросил на меня долгий взгляд.

А я подумала, что, наверное, только сильный человек способен вырасти из своей мечты о безграничной власти. Как Миролюб.

– Предвкушение могущества туманит разум, – пожал плечами Алвар.

Некоторое время мы шли в молчании. Лес начал редеть, и вскоре Грит, остановившись, произнес:

– Осталось немного. Обогнем вот эту скалу по краю и выйдем к пещере.

Он указал на поросший деревьями склон, видневшийся сквозь листву. Вран шумно выдохнул и сел на поваленное бревно. Вслед за ним по кивку Алвара расселись кто куда остальные савойцы, а потом и Грит. Я после колебаний тоже устроилась на земле, вытягивая ноги. Альгидрас остался стоять.

– Нельзя дозволить Гаттару перенестиразум в мальчонку, – произнес Миролюб очевидное.

Он тоже не стал садиться и теперь возвышался над нами, глядя сверху вниз.

– И Деве нельзя дать направить в него аэтер. Она ничуть не лучше Гаттара, – вполголоса заметил Альгидрас.

Я тряхнула головой. Несмотря ни на что, мне все еще не верилось в реальность переселения разума, или, если угодно, сущности.

– Она порой показывала всякое, – словно в ответ на мои сомнения сказал Миролюб. – По картинкам понять трудно, но от них такое томление в душе. И будто точно знаешь, что все возможно. Будто нет границ.

После этих слов наступила тишина. В этой странной густой тишине, где не слышалось ни шума волн, ни привычных звуков леса, доспехи на вскоре вставших с земли савойцах скрипнули и звякнули особенно громко. Вран протянул руку Гриту, помогая тому подняться.

– Может, спрятать девочку здесь? – спросила я.

– Этой дорогой придут люди старейшины, когда мир оживет, – покачал головой Грит. – Пока я жив, я не позволю ей умереть.

С этим заявлением никто спорить не стал.

Выступили мы без каких-либо речей и напутствий. Грит лишь пояснил, что придется пройти по мелководью, а Алвар отдал приказ своим людям идти замыкающими.

Вран отступил с тропинки, пропуская нас с Альгидрасом вперед. Его лицо было абсолютно безмятежным: исчезла скорбная морщина, залегшая на лбу после смерти Алиша, не было привычной улыбки. Таким же отстраненно-спокойным я уже видела его однажды, когда много лет назад он прилаживал стрелу в арбалет на лесной дороге между Каменицей и Свирью.

Ступив в воду, покрытую замершими мелкими волнами, я постаралась выкинуть все мысли из головы. Я могла бы вновь повторить, что убью любого, кто причинит вред моему сыну, но теперь понимала, что это лишь слова. Я никого не смогу убить. Никогда. Сейчас моя задача – не стать защитой для наших врагов, не позволить им выжить в битве против нас. Как это сделать, я пока не знала.