Книга И возродятся боги, страница 8 – Наталья Способина

Дима самозабвенно шлепал по лужам, поднимая тучи брызг. Мой ребенок обожал воду, что меня, если честно, напрягало. Вообще, порой я думала, что решение перевезти сына в город на побережье, тем более в тот самый, из которого я однажды отправилась прямиком в Свирь, – это безумие, и лишь воспоминания о его прежней аллергии примиряли меня с новым местом жительства. Вот только что я буду делать, когда он вырастет и ему станет плевать на мои запреты? Он ведь, как и все местные подростки, будет мотаться к морю без присмотра.

К вечеру мое беспокойство усилилось. Пока сын играл в лего, я приготовила ужин, после чего мы собрали на скорость четыре пазла, и все это время меня неотступно преследовало желание позвонить Павлу Николаевичу.

После ужина Димка устроился смотреть мультик, а я ушла на кухню и все-таки набрала знакомый номер, отдавая себе отчет в том, что звоню ему сама в первый раз.

Он ответил почти сразу:

– Надежда? Что-то случилось?

– Нет. Не знаю. Просто подумала, может быть, вы хотите поговорить? – сказала я и тут же смутилась.

Некоторое время он молчал, а потом, тихо усмехнувшись, произнес:

– Понятно. Выбросьте из головы все, что я вам сегодня наговорил. Минутная слабость. Больше не повторится.

– Знаете, я очень хорошо понимаю, как тяжело, когда не с кем поделиться. Просто имейте в виду, что, если вам нужно будет поговорить, вам есть к кому обратиться.

Теперь он улыбнулся. Я это услышала.

– Спасибо. Я очень это ценю.

– Отлично. Тогда спокойной ночи.

– И вам.

Закончив разговор, я еще долго смотрела в окно, думая о Павле Николаевиче. Имела ли я право после сегодняшнего признания принимать его помощь и продолжать общение, как раньше? Чувства, которые он озвучил, будто наделили меня ответственностью за сложившуюся ситуацию.

Прокрутив всю нашу многолетнюю историю в голове, я заснула лишь под утро, а на следующий день отправилась на работу, как набитву. Да, от меня не требовалось никаких решительных действий, но именно это и сбивало с толку. Нелогичная жертвенность Павла Николаевича была такой, о которой пишут в рыцарских романах, и мне с трудом верилось, что он действительно ничего не ждет взамен. Я видела во всем этом попытку манипулирования и ничего не могла поделать со своей подозрительностью.

Поднимаясь по ступенькам крыльца института, я почувствовала, что на меня кто-то смотрит. Надо сказать, в последнее время чей-то взгляд мерещился мне довольно часто. Впору было всерьез решить, что за мной следят, но заметить хоть кого-то пока так и не удалось. Вот и в этот раз я остановилась и, обернувшись, окинула взглядом пространство вокруг. Несколько студентов разговаривали неподалеку, сбившись в кружок. Кто-то направлялся к корпусу. Ничего необычного.

– Доброе утро, Надежда Васильевна, – бодро поздоровался со мной первокурсник Миша.

– Доброе утро, – автоматически улыбнулась я и вошла в здание, потому что Миша придержал для меня дверь, а обижать его отказом не хотелось. К тому же стоять на крыльце в ожидании неизвестно чего было по меньшей мере глупо.

На посту охраны я получила ключи от своего кабинета и направилась к лестнице. Считать ступени было моим ежедневным утренним ритуалом, позволявшим настроиться на предстоящие занятия.

– Доброе утро, Надежда, – бодрый голос Павла Николаевича вырвал меня из задумчивости. – У меня две новости: хорошая и плохая.