Книга И возродятся боги, страница 81 – Наталья Способина

Я громко прыснула от неожиданности, и он невозмутимо пояснил:

– Потому что он не причинит тебе вреда. Но я верю, что до подобных глупостей дело не дойдет.

– Ты наглеешь, – заметила я.

– А ты не умеешь выбирать мужчин, – парировал он.

– Ты о себе сейчас?

– И о себе, и о Дариме, и о княжиче.

– Грит начинает выглядеть все более привлекательным.

Альгидрас некоторое время с улыбкой смотрел себе под ноги, а потом – я даже не успела опомниться – схватил меня за руку и переплел наши пальцы.

– Даже не думай об этом, – все еще улыбаясь, произнес он.

– Ты слишком расхрабрился, – прищурилась я, не готовая уступить, но сердце при этом предательски зачастило.

– Это мой мир, и здесь другие правила. Поэтому глупости вроде «мужчина здесь вообще ничего не решает» можешь сразузабыть.

Он неожиданно похоже меня передразнил.

– Хочешь войны? – спросила я и попыталась высвободить руку.

– Хочу мира, – покачал головой он, сильнее сжимая мои пальцы.

Мне вдруг отчаянно, совсем как в любовных романах, захотелось, чтобы он признался мне в любви. Что я буду делать с этим признанием, я понятия не имела, потому что все еще не верила ему и не понимала до конца его мотивов, но оно бы определенно скрасило мою жизнь. Однако Альгидрас не был бы Альгидрасом, если бы поступил так, как мне того хотелось.

– Войны нам хватит и без этого, – серьезно произнес он и, выпустив мою руку, добавил: – Нам пора.

Я сосчитала до трех, чтобы справиться с разочарованием, и направилась за ним к увитой розами террасе.

На террасе дома старейшины нас ждала девочка лет десяти, облаченная в платье того же покроя, что и у меня. Ее распущенные волосы были украшены цветами, а надетый на голову обруч сверкал драгоценными камнями.

Увидев нас, девочка низко поклонилась сначала Альгидрасу, потом мне и протянула нам блюдо, на котором лежали кусочки фруктов, наколотые на тонкие палочки.

Альгидрас взял одну из шпажек и передал ее мне. Вторую подал Димке и только после этого взял угощение себе. Девочка одобрительно улыбнулась. Вероятно, это был какой-то ритуал и хванец сделал все правильно.

– Терами, Гилла, – произнес вышедший на террасу седой мужчина, и девочка, вновь поклонившись нам, ушла в дом.

– Это старейшина, – шепнул Альгидрас.

Старейшина был одет в рубаху без рукавов и свободные штаны. На ногах у него были такие же кожаные сандалии, как у Альгидраса, а на поясе в узорчатых ножнах висел кинжал, в рукоять которого был вставлен зеленый камень.

Оторвавшись от разглядывания кинжала, я наконец посмотрела на лицо мужчины. Если бы я не знала, что они с Гритом родственники, сейчас могла бы легко это определить. У старейшины были те же черты лица, те же светлые глаза и такая же улыбка: скупая и осторожная. Будто улыбаться он не привык. Волосы на его висках тоже были сбриты, а на макушке заплетены в косу.

Старейшина заговорил первым, и Альгидрас сперва поклонился, а потом что-то ответил, приложив ладонь к груди. Мужчина кивнул на его слова и перевел взгляд на меня.

– Нужно поклониться, – шепнул Альгидрас, и я, поспешно приложив ладонь к груди, тоже поклонилась.