Книга И оживут слова, страница 180 – Наталья Способина

А когда пришла пора отправлять младшего сына в учение, староста услышал голос Харима второй раз. Старец пришел в его дом и попросил дозволения покинуть хванов.

– Ты же хотел искупить беспутную молодость смертью в святых местах? – удивился староста.

– Эти места и правда святые. Здесь я понял, что беспутства молодости нужно искупать не смертью в святых местах, а жизнью во имя чьего-то блага. Я уезжаю с твоим сыном.

И стоя на берегу в окружении старших сыновей, староста хванов понимал, что он не чувствует покоя, хотя раньше думал, что стоит Альгидрасу взойти на корабль, как наконец отпустит то, что не давало дышать все шесть лет. Альгидрас на корабль взошел, но грудь старосты по-прежнему давило. Он видел, как Харим, тяжело опираясь на борт, приобнял за плечи маленького мальчика, а тот неуверенно приподнял руку, не зная, помахать ли. Староста помахал сам. Мальчик неловко взмахнул рукой в ответ. Харим тоже.

Когда квары напали на деревню и потребовали добровольной жертвы, староста знал, кого отдать. К тому моменту он уже в полной мере ощутил гнев своих богов и хотел искупить обиду, нанесенную им восемнадцать весенназад. Эту жертву боги должны были принять! На него с мольбой смотрели сотни глаз. Его люди надеялись на чудо. Отдавая приказ Альгидрасу, староста хванов не надеялся, он молил о чуде. А еще молил о том, чтобы его младший сын не поднял взгляда, потому что мольбы в его глазах староста бы не вынес. И чудо случилось. Альгидрас несколько мгновений стоял, глядя в одну точку, а потом пошел в сторону кваров, не поднимая головы. Староста точно во сне смотрел на то, как его сын кусал губы, пока грубые руки хватали его за плечи, а слух резала отрывистая речь проклятых кваров. А потом Альгидрас вдруг встрепенулся и выкрикнул: «К оружию!»

Староста был одним из тех, кто успел дотянуться до оружия, хотя уже понимал, что силы неравны. В тот миг он вспомнил слова Главного жреца о том, что он станет последним старостой хванов, и понадеялся, что жрец смог утешиться тем, что боги его не обманули, прежде чем кварское копье бросило его, точно куклу, на ступени храма.

Староста тоже попытался этим утешиться. Да только утешения не было. Сквозь звон клинков и крики он слышал голос жреца: «Накличешь беду на весь род!» И от этих слов больше не хотелось смеяться. И жить больше не хотелось. Он видел, как упал на землю пронзенный кинжалом Альгидрас, видел гибель своего старшего сына. Но в тот миг думал только о том, что боги вот-вот принесут ему милосердную смерть, и он желал ее, чтобы больше ничего не видеть, не вспоминать то, чего уже не исправить и не искупить. И за миг до того, как упасть на землю, он вдруг понял, что так ни разу и не спросил у Альгидраса, увидел ли старый разбойник Харим древние стены Савойского монастыря или же не сумел перенести тяготы путешествия и простили ли его боги.

А потом мир старосты хванов заволокло серым туманом. Серым, как глаза девочки, что он не видел почти двадцать лет… как глаза его последнего сына. А после все вокруг стало алым, и староста шагнул в пустоту.