Книга Демон в подарок, страница 30 – Евгения Оул

— Так, — его голос скользнул вдоль позвоночника, как шёлковая лента. — Ещё чуть-чуть. Сожми сильнее… Да. Теперь медленно отпусти.

Я сделала, как он сказал, и линии на странице сложились в аккуратный рисунок. Сердце дернулось — получилось! Но радость быстро смыла новая волна жара: он не убрал рук.

Его пальцы оставались на моих, тепло пульсировало в каждой точке касания. А потом я ощутила, как прядь моих волос задела его щёку. Зефирос чуть склонил голову — и лёгким движением убрал её за ухо.

Мир будто вспыхнул.

Я слышала, как бьётся его сердце. Чувствовала дыхание на своей коже. Его губы оказались так близко, что достаточно было бы одного, самого глупого поворота головы — и между нами не осталось бы никакого «потом».

Я не двигалась. Ни он, ни я. Лишь сила дрожала в воздухе, электричеством натягивая каждую жилку.

— Видишь? — хрипло прошептал он у самого уха. — Ты справилась.

Я кивнула, не доверяя голосу. Потому что слова наверняка сорвались бы на предательский стон.

Я вжалась спиной в кресло, будто хотела раствориться в его тени, и стиснула зубы, чтобы не сорвалось что-то ненужное. Он отстранился медленно, растягивая каждое мгновение, и я ещё долго ощущала тепло его рук на коже, хотя он уже снова сидел в своём кресле, перелистывая страницы так, будто ничего не произошло.

Я выдохнула слишком шумно, будто после долгого бега, и заставила себя сосредоточиться на книге. Только строки снова предательски расползались, словно не желали складываться в смысл. Я моргнула, нахмурилась — ивсё равно не могла различить, что написано: «печать внутреннего круга» или «поцелуй внутреннего круга».

Святые пирожки… мозг, ну почему именно такие ассоциации?

Я резко мотнула головой, словно могла вытряхнуть ненужные мысли, и уставилась на страницы. Символы стояли передо мной, но внимание снова и снова спотыкалось — не о текст, а о тишину между нами.

Капли били по стеклу всё сильнее, гром перекатывался где-то вдали, а в комнате будто не осталось воздуха. В библиотеке было слышно только потрескивание дров да шелест страниц, и всё же в этом спокойствии пряталась вязкая, тянущаяся нить напряжения, от которой хотелось то сбежать, то потянуться ближе.

Я уставилась в книгу, но буквы тянулись в стороны, будто не чернила, а расползающиеся тени. В груди же всё равно гудело — низко, натянуто, будто кто-то провёл смычком по струне внутри меня.

Я пыталась вчитаться в схему на полях, но линии упрямо извивались, складываясь в то ли круг, то ли капкан. И всё равно я видела не их. Я чувствовала — как будто рядом, в соседнем кресле, не демон сидит, а вулкан под человеческой оболочкой: сдержанный, неподвижный… и в любой момент готовый разорваться потоком лавы.

Я украдкой взглянула — и едва не зажмурилась. Он читал. Просто читал. Но пальцы, лениво скользящие по краю страницы, почему-то отзывались в моей коже мурашками, как если бы они коснулись не бумаги, а меня. И мне казалось, что даже запах в комнате меняется, когда он рядом: пряный, тёплый, густой, словно корица, брошенная в вино.

И это было страшнее всего. Потому что я поймала себя на мысли — мне не хотелось, чтобы он уходил. Мне не хватало воздуха, но при этом хотелось вдыхать глубже.

Я резко перевела взгляд в книгу, упираясь в неё, как в щит. Но строки, эти проклятые символы, снова скользили перед глазами. Может, я заболела, вот и чудятся то змейки, то паучки? Или создатель этого мира решил ломать мозги всем, кто захочет изучать магию? Почему нельзя было сделать всё попроще, а?