Книга Варварин свет, страница 69 – Яна Ветрова

– Что за стоны, Пелагея? – произнёс строго голос, и Никита его узнал, потому что слышал уже царя Ивана Приморского на площади. – Почему опаздываешь!

– Смотри-ка, – насмешливо вторила отцу Марья. – Псину притащила!

Звенели приборы о посуду, слышалось тяжёлое дыхание, отвратительное чавканье, всхлипывание Пелагеи над ухом. И знакомое тук-тук, тук-тук, тук-тук.

Никита заставил себя открыть глаза. Только бы не вырасти в волка!

Зал с высоким потолком уже освещали солнечные лучи, которые, проходя сквозь замысловатые жёлто-зелёные витражи с вкраплением красного, делали помещение похожим на подводное царство. У противоположной стены на возвышении стоял стол, а за ним на троне восседал не Иван Приморский, а лысое синекожее чудище с выпученными чёрными глазами и торчащими острыми ушами. Оно склонилось над тарелкой и огромной пастью с несколькими рядами острых зубов поглощало еду с блюда, помогая себе всеми четырьмя руками.

По правую руку… По правые руки сидел царь Иван с недовольным выражением лица и поглаживал белоснежную бороду. С другого бока наслаждалась красным вином в рубиновом кубке Марья Ивановна в пышном чёрном платье, расшитом, словно слезами, каплями белого и серого жемчуга, причудливо мерцающего в зелёном освещении. У окна, готовый услужить, стоял мужчина в нарядном камзоле. Место на краю стола со стороны Марьи пустовало, ждало Пелагею.

Но, конечно, не от этого зажмурился Никита. Перед столом, прямо в центре зала, спускалась с потолка цепь из болотного серебра, и на ней висел, подвешенный за ноги, мужчина. Тук-тук. Тук-тук. Чёрная рубаха в прорехах. Руки связаны за спиной, прикованы к цепи вокруг пояса. Тук-тук. Волосы, украшенные бусинами и нитями, свешиваются к мраморному полу, где расстелен белый в тёмно-красных пятнах круглый ковёр. Подбородок задрался, глаза закрыты. Лицо красное от давления. Две полоски крови из носа застыли на лбу. На ковре – блестящий меч без единой царапины и три яблочка: костяное, деревянное, серебряное.

«Хорошо, что Варя не здесь», – промелькнуло в голове Никиты.

– Не реви, дура! – прикрикнула Марья. – Мясо остывает. Садись. Псину свою оставь за дверью.

– Не оставлю! – зло выкрикнула Пелагея. – Это Дворян, он мой друг!

– Дворян?!

Марья залилась смехом, даже Иван Приморский царь не сдержался, а Синемордый оторвался от тарелкии вперил взгляд рыбьих глаз в младшую. Никита закопался, закрылся хвостом – а то вдруг чары заметит! Снова раздалось чавканье. Пелагея ссутулилась и медленно пошла к столу, вцепившись в Никиту так, что он едва не выплюнул камушек.

Тук-тук – прошли они мимо Кощея. Сердце билось на высоте Пелагеиного трепещущего сердечка. Запах крови смешался с лёгкими духами Пелагеи, и Никита вжался носом ей в живот.

– Стой-ка! – весело сказала Марья, и Пелагея остановилась.

– Что тебе?

Никита высунулся наружу. Марья, пританцовывая, с кубком в руке вышла из-за стола. Синемордый облизывал тарелку, слуги уже несли новое блюдо, исторгающее ароматный пар из-под крышки.

– Смотри, Пелагея, каков красавец! А ты замуж за него не хотела. Сейчас мы откушаем и твоего женишка убивать будем.

– Не сейчас, – пробулькало чудище, вытирая рот краем белоснежной скатерти. – Даёт секрет доспех, даёт другой секрет – после смерть.

– Он не скажет! Я же говорила! – резко ответила Марья. – Его можно убить сейчас! Я приведу Любаву, она знает, как яблоки открываются – это её работа!