Онлайн книга «Варварин свет»
|
И вдруг всё это разнообразие стало досаждать, давить на голову. Даже звуки, и те показались слишком сложными – птицы поют, грачи орут, пастушок в поле насвистывает, мушки гудят, копыта… Цок-цок, цок-цок… Никита сжал ногами лошадиные бока, и Горошек понял, помчался так, что только ветер в ушах свистит! Едва завидев иву, Никита натянул поводья. Сразу приближаться не стал – спрыгнул с коня, подвёл к реке напоить и напился сам. Рёбра как будто сузились, дышать стало тяжко. Кожаный пояс стиснул живот, а рубашка такой тяжёлой показалась, словно бы не из льна соткана, а из железа сплавлена. А это он ещё кольчугу решил пока не надевать! Карппроплыл, алой чешуёй блеснул, и Никита, сам не зная почему, посчитал это хорошим знаком. Не дав Горошку пощипать траву, Никита потянул его за поводья к иве. Ноги едва шли, словно мышцы разом превратились в кисель. «Ну что ты, Никитка, на днях тут сидел и ничего не боялся! – думал юноша. – Это даже не царство Кощеево, это знакомая ива, речка почти что родная. Карп вон, и тот вроде как подмигнул… Всё получится!» Ива щекотала речную гладь ветвями, а капельки воды подпрыгивали, как будто хотели достать и верхние листочки. Никита отпустил поводья, достал из заплечного мешка тканевую сумку, а из неё – горецвет. Свежий, ничуть не смятый – наоборот, распустился. Покуда есть в мире горе, пока льются слёзы – не завянет горецвет. Белые цветы – плохой знак, так говорят? Но горецвет только следует за бедой, обращая слёзы в прекрасные бутоны, которые распускаются на глазах, растопыривая лепестки-лезвия. – Ах ты злодей! – Никита сунул порезанный палец в рот. Кровь быстро впиталась в лепесток и окрасила его в неприятно-розовый цвет. Никита обошёл иву, уклоняясь от игривых веток, норовивших оставить листья в его кудрях. Откуда солнце каждый день бежит – так странно Ульяна сказала. Ведь говорят: солнце встаёт, восходит, поднимается, рождается. Бежит… Сбегает. Должно быть, от Кощея подальше. Ещё не поздно передумать, уйти… Никогда не возвращаться во дворец. Кто знает, вдруг Никита так бы и поступил, только чтобы жить свободной жизнью, рыбачить, грибы да ягоды собирать, птиц вольных слушать… Всё бы бросил, всё забыл – и материны глаза, то ледяные, то тёплые, как летнее небо; и поучения отца на рыбалке; и дружеские перепалки с братьями… Но теперь, после того как Ульяна приходила, нельзя. Как теперь не вызволить Варвару! Никита встал лицом к востоку и спиной к стволу. Постойте-ка, а вдруг наоборот! Он развернулся к стволу, потом опять от него. Горошек зафыркал, заржал. – Ты ещё надо мной потешаться будешь! – прикрикнул Никита и решил остаться спиной к иве. Вдруг всё затихло – и ветерок, и птицы. Горошек поднял голову от сочной травы и смотрел на Никиту карим глазом из-под густых ресниц. Страшно. Никита никогда не видел настоящего колдовства. Ульянин платочек не в счёт. А уж тем более самому!.. Ветер толкнул ветку Никите в спину, и само получилось, что юноша встал на одно колено и прошепталгорецвету, сжатому в кулаке: – Покажи путь в Кощеево царство! Покажи, куда Варвара ушла! Ладонь обожгло холодом, Никита охнул и разжал пальцы. Не было больше цветка – с ладони текло белоснежное молоко, и Никита готов был поклясться, что на вкус оно солёное, как кровь. С каждой упавшей каплей из земли стремительно вырывалась стрелка, тянулась к солнцу, как будто хотела высосать и его тепло. Стрелки вытягивались выше травы, набухали и лопались, обнажая белые лезвия. Распускались всё новые и новые горецветы, убегала вперёд дорога, а у ног царевича уже таяла… |