Книга Птичья Песня, страница 111 – Яна Ветрова

У подножия холма я остановилась, пытаясь прикинуть, как должна идти дорога, чтобы вывести меня на другую сторону. На дереве надрывалась черная птичка с желтым клювом, ей вторили другие птичьи голоса. Меня осенило. Ведь у меня есть в этом мире свой собственный, работающий кусочек магии, спасибо интеллигентному старичку из автобуса! Пришлось снять ветровку, и я поежилась, закатывая рукав футболки.

– Звездочка, – тихо сказала я своей сай, неподвижносидящей на колоске, – мне нужно найти дом Кондитера. Покажи мне дорогу.

По татуировке прошла едва заметная рябь, а в голове включился компас. Для проверки я сделала несколько шагов назад, к домикам, но чувство направления потянуло меня в обратную сторону. Я облегченно рассмеялась, а потом сразу же расстроилась. Екатерина, ты сегодня побиваешь рекорды собственной тупости! Как можно было не додуматься до этого раньше!

Дерево зеленой ровной свечой торчало на пологом спуске с холма. Под ним стояла аккуратная белая лавочка. Покрытые островками деревьев и пересеченные тропинкой, неровные волны рельефа упирались в ряды яблонь. Посреди сада высилась белая башенка с флажком-флюгером – это и был дом Кондитера. Я смахнула со скамейки капли дождя и села, прижав колени к груди. Компас тянул меня дальше, но я сказала «Спасибо», и он исчез.

Вдали за башенкой разлился белый туман, в котором едва различимо плыла верхушка следующего холма. Я опустила голову на колени и незаметно провалилась в полудрему.

– …птичья песня выведет.

Голос вырвал меня из сна, я вскочила и непонимающе потрясла головой. Тучи разбежались, через низкие облака проглядывали куски синего неба и подмигивали лучи солнца.

Надо мной возвышался мужчина, обладатель внушительного пуза, перехваченного сиреневой атласной лентой. Как будто чтобы подчеркнуть свою комплекцию, из всех возможных фасонов он выбрал широкую рубашку белого цвета, задиравшуюся на животе и едва прикрывавшую бедра, и узкие бордовые штаны, делавшие его ноги похожими на колбаски. Светлые кудри, искусно завитые, обрамляли одутловатое лицо с непропорционально длинным острым носом.

– Кто во сне заблудился, того птичья песня выведет, – терпеливо повторил толстяк. – Не знаете такую поговорку?

Я помотала головой. Он вперил в меня взгляд своих ярко-голубых, слегка навыкате, глаз.

– Может вы, милочка, не местная? Вы меня понимаете? – внезапно заорал он.

– Все я понимаю, просто задремала, – немного раздраженно ответила я, и тут же тетушкин голос в голове запричитал: как можно так разговаривать со старшими, и вообще, разве так ведут светскую беседу! Но мужчина, всецело поглощенный собой, не заметил нарушения этикета.

– Это поговорка о том, что надо пореже витать в облаках.

Прозвучало обидно. Толстяк выжидающе смотрел наменя, наклонив голову так, что щека легла на покатое плечо. Я неохотно выдала версию, приближенную к правде:

– Я хотела прийти раньше, но заблудилась по пути. Пришлось возвращаться, чтобы спросить дорогу. Поэтому я устала и, как только села, сразу задремала.

– О-хо-хо, милочка, заблудились? Да еще потом задремали? – толстяк с деланной жалостью покачал головой, а потом вдруг взвизгнул: – Да вас за это надо наказать!

Он откинул голову и залился булькающим гортанным смехом. Я не разделяла его веселья. По правде говоря, мне больше всего хотелось ударить его чем-нибудь тяжелым, чтобы он заткнулся. Но инстинкт самосохранения, отрабатывая сегодняшний провал с колдуном, заставлял меня играть в вежливость.