Книга Птичья Песня, страница 113 – Яна Ветрова

Первым зеркалом я защищаю себя. Оно делает мою магию невидимой для других. Толстяк шел к яблоневому саду медленно, тяжело дыша, и едва одолел половину пути. Второе зеркало я кладу под углом на землю сбоку от тропинки. В нем отражается поваленное ветром деревце, лежащее у края сада. Затем это отражение переходит в третье зеркало, которое я мысленно ставлю на пути у Кондитера под небольшим наклоном. Оно отражает образ деревца прямо ему под ноги. Очень похоже на школьные уроки физики про преломление света.

Толстяк дошел довоображаемого препятствия и споткнулся на ровном месте, чуть не выронив коробочку. Он смешно взмахнул руками, чтобы не упасть, и ускорил шаг, не оборачиваясь на свидетельницу его неловкости.

Я едва сдерживала смех, а тетушкин голос с осуждением произнес: «Екатерина, как можно!» Видимо, все-таки как-то можно, тетушка! Чувствуя себя настоящей колдуньей, я провела рукой и стерла зеркала.

По пути домой я упивалась успехом. А ведь в школе я любила физику и геометрию! В последний школьный год, когда тетушка уже покинула этот мир и воссоединилась с духом какого-то из своих бывших мужей, тем самым освободив меня от уроков этикета и сервировки стола для ее посиделок с подругами, папа решил, что меня надо готовить к поступлению.

Он считал, что мне нужно изучать точные науки, потому что в технических институтах больше мальчиков. Папа всегда знал мою главную слабость. Нет, не мальчики. Лень. Хотя я предпочитала называть это тягой к комфортному существованию. Ведь это одно из обязательных условий для того, чтобы девочка выросла в настоящую леди. Папа рассчитывал, что я быстренько найду себе жениха и слезу с родительской шеи. Я считала его жалобы преувеличением, потому что мне много не надо было – компьютер и пицца с колой.

Сам папа преподавал физику и стал моим репетитором. Так как его воспитывала тетушка – его сводная сестра, то и методы преподавания он перенял у нее. Я ни за что бы не променяла решение задач из учебника на уроки фортепьяно, но в то же время очень сочувствовала папиным студентам и с содроганием представляла себя на его лекциях. Проявив несвойственную мне настойчивость, я отвоевала право на легкую учебу и поступила в маленький лингвистический институт недалеко от дома. Папа был расстроен – ни женихов, ни карьеры, ни дисциплины.

– Тебя даже в магазин не возьмут! – кричал он. – В официантки не пустят!

Тетушка и из него пыталась вырастить аристократа, но прижилась только легкая истеричность, как во мне прижилась тяга к диванному существованию.

– На что ты собираешься жить? – вторила ему мама.

Обычно я переживала эти бури, стараясь реже попадаться родителям на глаза, но однажды наши периоды активности совпали, и перед первым курсом я два месяца проработала в магазине бижутерии.

А на первой неделе в институте я познакомилась с Алиной,которую как раз очень занимал вопрос жилья. Сообразив, что это мой шанс, я предложила вместе снимать квартиру. Квартиру моей бабушки. Алине я сказала, что она принадлежит моим дальним родственникам, поэтому они сдадут ее мне недорого. Она считала, что я продолжаю работать в магазине. Версией же для родителей было, что я стала репетитором, поэтому смогу оплачивать квартиру пополам с однокурсницей. Родителей мой фиктивный план устроил. Они решили, что самостоятельная жизнь и соседство с Алиной поможет мне выбраться из вялого существования, которое заключалось в перетекании из дома на сонные лекции и обратно домой за компьютер.