Книга Искупление злодейки, страница 77 – Кира Иствуд

В голове вдруг возник голос Мореллы. И её странные вопросы…

«Он щупал тебя внизу? Видел тебя голой? Облизывал твои соки? …мужчины от женщин хотят только соития. И от самой мысли дуреют».

Дейвар был мужчиной.

Сейчас я вдруг очень хорошо это осознала.

Но если происходящее — часть того, о чём говорила Морелла, то почему я тоже дурею?

— Вишнёвая малышка, — наклонив голову, Дейвар по-звериному втянул воздух у моей шеи. Царапнул кожу клыками, хрипло выдохнул: — Ты так ярко реагируешь на всё. С ума сводишь… Так сложно сдержаться. Но я не хочу тебя пугать. Не хочу торопиться.

Я замерла. Я боялась даже моргнуть, чтобы не спугнуть эту странную, пугающую нежность.

— Но что делать, если ты ведёшь себя так безрассудно? Не отталкиваешь… Другим ты тоже позволишь себя касаться? Что, если завтра подставишь другому оборотню шею под метку? Например, ворону… Мне придётся убить его… Ты будешь плакать. Так может лучше сразу дать понять остальным, что ты моя? Покрыть тебя своим запахом.

Я не до конца понимала арха… Покрыть запахом? Подставить шею под метку — о чём он? И почему кого-то надо убивать?

И почему он сказал, что я «его»?

…его — кто?

Гостья?

Пленница?

Пожалуй, прямо сейчас я была готова на любую роль. Мне просто нравилась мысль — быть чьей-то. Особенно Дейвара. Особенно если он так обжигающе приятно трогает меня под одеждой — гладит мой обнажённый живот, мои бока, рёбра, а потом — скользит выше, накрывает своими горячими ладонями мою грудь — сжимает, ласкает навершия шершавыми подушечками больших пальцев, и я непроизвольно выгибаюсь, тихонько ахаю. Доверчиво льну.

Святая Ньяра, так должно быть?

Почему мне так хорошо?

— Дейвар, — голос звучит жалобно, просяще. И арх вдруг рычит совсем как зверь и прикусывает мою шею — приятно до звёзд под веками — и тут же целует, опаляя дыханием.

— С ума сведёшь, пташка. Так вкусно пахнешь… невинная малышка, — шепчет он между поцелуями-укусами. Его руки повсюду под моей одеждой. — Такая худенькая… хрупкая… почему ты совсем меня не боишься? Только моего зверя испугалась… Он такой страшный?

— … твой зверь красивый, — пробормотала я. И Дейвар вдруг замер, тяжело перевёл дыхание и отстранился.

Его черты обострились,словно он находился на грани трансформации, на скулах проявились пятнышки, какие присущи барсам. Глаза тоже переменились, стали дикими, ярко-синими. Будто на меня глянула его звериная ипостась.

— Тогда не испугаешься, если я превращусь? — вкрадчиво спросил Дейвар.

Я широко распахнула глаза. И отрицательно замотала головой, выдохнула:

— Не испугаюсь.

Несколько мгновений Дейвар вглядывался в моё лицо, будто искал признаки обмана. И не найдя, убрал руки и пружинисто поднялся на ноги, отступил на пару шагов.

Три удара сердца ничего не происходило… а потом воздух в кибитке сгустился, как перед грозой. Могучее тело арха дрогнуло и начало меняться. Округлился позвоночник, кожа покрылась бело-чёрной шерстью, руки опустились на ледяной пол кибитки, превращаясь в мощные звериные лапы. Одежда растворилась, будто её и не было.

Теперь передо мной стоял огромный снежный барс — жгуты мышц перекатывались под пятнистой шерстью, когти выступили из лап. Глаза горели, как два угля, вынутые из костра.

Я была в комнате один на один с огромным зверем, чья лапа больше моей головы, а когти острее кинжала. Барсу хватило бы мига, чтобы напасть и перекусить мне шею.