Книга Искупление злодейки, страница 78 – Кира Иствуд

Головой я понимала, что это арх Дейвар, и он не станет… но моё тело не слышало разума. Оно заледенело, как леденеет слабый зверёк перед оскаленной мордой хищника.

И хотя я говорила, что не испугаюсь — страх предательской занозой вонзился сердце. Я не выдала его ни жестом, ни взглядом, но ирбис, видимо, почуял — недовольно качнул крупной головой, глухо зарычал, показав длинные белые клыки. И хотел было отступить… Но я тут же подскочила со шкур, встала на ноги. Прошептала:

— Я не боюсь. Правда!

Ирбис настороженно замер. Его хвост рассёк воздух, глухо ударился об пол. И если эмоции Дейвара-человека я понимала плохо, то чувства его звериной ипостаси были мне куда как яснее.

И сейчас зверь мне не доверял.

Прислушивался. Приглядывался. Ждал.

Я должна была показать, что не боюсь.

«Это же Дейвар», — мысленно сказала я своему глупому, испуганно бьющемуся сердцу.

В памяти пузырьками всплывали обрывки фраз, которые я слышала от оборотней в Обители. О том, что у их зверя есть собственная воля. И порой так бывает, что человек и зверь расходятся во мнениях, тогда начинается тяжёлая борьба инстинктаи разума. И не всегда второе побеждает…

«А что, если я не понравлюсь зверю? — кольнула мысль.

Оборотни редко противятся своему инстинкту. Если снежный барс Дейвара расценит меня как трусливую букашку, недостойную внимания… Или ещё хуже — учует во мне ведьму — то, в лучшем случае, Дейвар больше никогда ко мне не приблизится. В худшем — бросит в снегах.

Может, арх поэтому не продолжил целовать и ласкать меня… потому что его снежному барсу что-то не понравилось? Ведь в лесу зверь был близко — а я испугалась…

Я должна исправить первое впечатление!

Закусив губу, я собрала всю волю в кулак. И шагнула к замершему зверю. Мысленно сказала себе: «Это арх Дейвар. Но сейчас он стал огромным котом… Да, котом, большим, пушистым и очень милым, который совсем-совсем нестрашный. Такой вот большой котик…».

— Господин ирбис… — вслух тихо сказала я, вкладывая в слова всю искренность, — извините, что я сначала испугалась… Это, потому что так близко я никогда не видела столь величественных созданий.

Барс шевельнул ушами, я приняла это за добрый знак.

— Вы и сейчас вызываете трепет в моём сердце… поэтому оно так стучит.

Барс фыркнул, шевельнув усами.

— Не примите за наглость, — совсем осмелела я, — но могу ли я вас коснуться?

Синие глаза вспыхнули ярче, пятнистый хвост описал широкую дугу. Переступив большими лапами, ирбис приблизил ко мне свою морду. Я протянула руку, и барс совсем по-кошачьи понюхал пальцы, едва касаясь их прохладным носом. А потом опустил голову, подставляя холку под мою ладонь.

Задержав дыхание, я осторожно коснулась пальцами пятнистой шерсти…

Верхние волоски чуть покалывали кожу, а под ними скрывался мех, что нежнее самого нежного пуха. Моя рука утонула в запредельной мягкости. Я будто прикасалась к облаку, под которым скрывались горячие каменные мышцы.

Я благоговейно провела ладонью по мощной шее ирбиса, по его круглой голове. Восторг ярким светом наполнил душу, улыбка сама собой расцвела на губах.

— Вы такой красивый, господин ирбис… — искренне прошептала я.

Барсу мои слова понравились. Я видела это по его навострившимся ушам и по хвосту, который перестал раздражённо бить по полу.

Зверь на миг довольно зажмурился, а потом переступил мягкими лапами и шагнул ко мне — ткнулся головой в живот, да так, что я потеряларавновесие и осела обратно на шкуры. Снежный барс шершаво лизнул меня в щёку раскалённым языком, а потом улёгся так, что окружил своим крупным горячим телом. Собственнически положил тяжёлую голову мне на колени, обвил хвостом. Вздохнув, зажмурил глаза.