Книга Мир охоты и крови, страница 213 – Микки Хост

Но потом Фортинбрас вдруг отшатнулся и издал какой-то странный сдавленный звук. Пайпер испуганно повернулась, решив, что проклятие вновь атаковало его, но не увидела крови. Только испуганный взгляд и совершенно красное лицо.

– Я… – кое-как выдавил сальватор, прижав сжатый кулак к губам и тут же его убрал – Я… прости, я… Я слишком многое себе позволяю…

Пайпер усмехнулась, но тут же постаралась стать серьезной, заметив озадаченность с испугом на лице Фортинбраса. Вряд ли ей следовало что-либо делать, не разобравшись в ситуации полностью, но дело было в том, что Пайпер смертельно устала и хотела почувствовать себя в безопасности и спокойствии.

Она подошла ближе, привстала на носочки и поцеловала его. Как и в первый их поцелуй, Фортинбрас на несколько мгновений застыл, будто не понимал, как реагировать, но после мягко взял ее лицо в ладони и поцеловал в ответ.

Пайпер и не думала, что такое состояние, когда радость и боль разрывают изнутри, вообще возможно. Ей хотелось вопить о несправедливости и до последнего отстаивать Фортинбраса, Клаудию, Стеллу и Эйкена перед коалицией, хотелось проклинать сигридских богов и демонов,из-за которых они оказались в этом мире. И в то же время она хотела, чтобы Фортинбрас бесконечно целовал ее, чтобы магия и дальше оставалось спокойной.

Да, так это и ощущалось. Спокойствие, которого ей так не хватало.

Пайпер посмотрела на Фортинбраса, все еще озадаченного и испуганного происходящим, взглядом скользнула по его приоткрытым губам, но едва успела вновь коснуться их, когда раздался настойчивый стук.

– Я знаю, что ты там, Третий! – послышался громкий голос дяди Джона. – На каком бы этапе избавления от одежды вы, кретины, ни были, советую тебе быстро одеться и оставить мою племянницу в покое!

Пайпер застонала от разочарования. Она знала, что дядя Джон относится к Фортинбрасу настороженно, но это уже чересчур. Однако Третий воспринял его слова совершенно серьезно: сделал шаг назад, схватил пиджак, оставленный на диване, и уже двинулся к двери, но вдруг остановился и посмотрел на Пайпер.

– Я слишком многое себе позволяю, – пробормотал он, быстро подошел к ней и вновь поцеловал.

Пайпер успела только моргнуть, а Фортинбрас уже надел пиджак и, с чрезвычайно важным видом распахнув дверь, вышел в коридор.

– А ты, я смотрю, не сильно торопился, – укоризненно заметил дядя Джон.

– При всем уважении, господин Сандерсон, – с улыбкой ответил Фортинбрас, – но вы сами рекомендовали мне сначала одеться.

Прежде чем уйти вместе с рыцарями, маячившими за спиной дяди Джона, он скользнул взглядом по Пайпер и улыбнулся – на этот раз по-настоящему, искренне.

А она наконец поняла, что влюбилась.

Клаудия будто намеренно говорила громче обычного. То ли боялась, что из-за шума волн Энцелад ее не услышит, то ли хотела добить своей бессмысленной болтовней – а в том, что болтовня была бессмысленной, он ничуть не сомневался. Клаудия каждый день разговаривала с пустотой и наблюдала за реакцией Энцелада. Словно хотела заинтересовать его, но для чего – не говорила. Она вообще мало с кем разговаривала, словно ее не волновали ни этот мир, ни окружавшие люди. Но в то же время Клаудия знала слишком много, и для Энцелада это до сих пор оставалось загадкой.