Книга Мир охоты и крови, страница 241 – Микки Хост

– Но ведь Саула уже вызвали?

– Да, он должен вернуться вечером. Данталион сказал, что объяснит ему все.

– За что голосовал Данталион?

– За бойню.

– Насчет Третьего, – уточнила Шерая.

– За бойню, – уверенно повторил Гилберт, посмотрев на нее. – Данталион уверен, что хорошая драка мигом все решит.

– То есть он еще не высказался. Что ж, пока что у нас пять голосов против… скольки? За что голосовала королева?

Гилберт уставился на стол, заваленный письмами, и спустя несколько секунд поднял исписанный лист бумаги.

Шерая догадывалась о содержимом письма исключительно по эмоциям на лице Гилберта: сосредоточенность сменилась озадаченностью, а та – непониманием, которое быстро переросло в возмущение. Гилберт едва не смял письмо, но, будто опомнившись, протянул его Шерае.

«Я знаю, что тебе это не понравится, мой милый, но я помогу, хоть и голосую против. В конце концов, мы действительно лишь дети магии и хаоса.

Если к концу дня никто не изменит своего решения, в полночь Беро откроет портал на мост. Из Тайреса вас не отследят, но будьте осторожны.

Я не могу быть уверена в том, что среди нас нет предателей.

P.S. Я видела правду. Пожалуйста, поверь мне, Гил. Я делаю это ради нас всех».

Шерая подняла глаза как раз в тот момент, когда Гилберт постарался незаметно утереть выступившие слезы. Он тут же нахмурился, поняв, что она все увидела, и зло уставился на нее.

– Почему она это сделала? – прошипел он, вскинув руку и указав на письмо. – Она клялась, что отомстит за Аннабель!

– Потому что видела правду, – спокойно ответила Шерая,отложив письмо. – Сердце фей не обмануть. И королева не настолько глупа, чтобы ненавидеть Третьего только для того, чтобы сохранить гордость. Иногда приходится признавать, что ты ошибся.

Гилберт тихо рассмеялся, покачав головой.

– Она изменила своим клятвам. Она королева, а не простая фея, которая может делать все, что вздумается! Она сама говорила мне, что Третий предал нас всех! Почему теперь помогает ему?

– Потому что она нашла в себе силы попробовать. – Шерая аккуратно села на край стола, уловив, как напряглись плечи Гилберта. – Знаешь, кого подданные не станут поддерживать, от кого отвернутся? От того, кто постоянно идет напролом и отказывается признавать свои ошибки. Никто не будет осуждать тебя, если ты попробуешь и ошибешься, Гилберт.

Кое-как взглянув на нее исподлобья, Гилберт тихо спросил:

– Откуда ты можешь знать, что этого не повторится? Как ты можешь быть так спокойна?

– Однажды меня уже предали, Гилберт, и речь не о Третьем или Вторжении. За много лет до того, как я стала служить Ребнезару, мужчина, которого я полюбила, предал меня и использовал.

Шерая думала, что никогда больше не станет говорить о давнем инциденте, последствия которого привели ее в ребнезарское общество магов, где она отрабатывала свое наказание. История казалась настолько личной и глупой, что о ней не хотелось даже вспоминать. Шерая знала, что была слишком неопытной и наивной, что магия предупреждала ее, а она эти предупреждения игнорировала. Ее наивность и упрямство стоили жизни целой деревне. Совет магов признал, что она была вынуждена сжечь каждый дом и убить каждого человека, который переродился в темное создание, однако это все равно не спасло ее от наказания за случившееся. Она добровольно помогала магу, ставшему зачинщиком чудовищного эксперимента, и даже незнание конечной цели не оправдало ее.