Книга Мир охоты и крови, страница 240 – Микки Хост

– А почему Марселин может решить, что мы женаты?

Это было далеко не единственным, что волновало его, но слова будто сами собой сорвались с языка. Пайпер как-то натянуто рассмеялась и довольно ощутимо ударила его кулаком по плечу.

Шерае потребовалось два дня, чтобы угрызения совести хотя бы немного утихли. Каждый раз, смотря на Гилберта, молча принимая его поручения и слушая приказы, она видела, что он мучается: волнение и стыд отражались в быстрой, сбивчивой речи, нервных движениях и абсолютной неподвижности в моменты, когда они оставались наедине. Шерая слишком хорошо знала Гилберта, чтобы не понимать, как он жалеет о случившемся. Однако признал он это только на третий день, когда, сидя в своем кабинете, разбирался с письмами от коалиции.

– Принцесса говорит, что это правда, – произнес Гилберт будничным тоном, но Шерая прекрасно уловила, как дрогнул его голос. – Джулиан и старейшины сомневаются.

– Ты провел собрание без меня?

Кончики ушей Гилберта покраснели.

– Я знаю, что ты веришь ему.

– Гилберт, я стараюсь мыслить рационально. Время нужно коалиции, и не важно, кто им обладает.

– Тогда что насчет Слова? Нам и Иснану поверить? Пригласить его на чашку чая?

– Иснан нам не союзник. Если бы он пытался доказать нам, что хочет и может помочь, тогда мы могли хотя бы дать ему шанс. Но он забрал Соню и Твайлу, напал на Пайпер, убил Диону. Он наш враг, в отличие от Третьего.

– Ты не можешь знать этого наверняка.

– Принцесса не лгала. И Райкер, и Третий сказали нам правду. Королева видела его душу и знает, что он не виноват. Я думаю, можно хотя бы попытаться притвориться, что это так.

Гилберт чертыхнулся, бросил письмо от фей, которое едва успел открыть, и запустил пальцы в волосы.

– Если он не предавал миры, то все, во что я верил и чем жил, ложь? Я двести лет заблуждался и обвинял того, кто не виноват? Ты считаешь, что это так?

– Я считаю, что вы можете хотя бы поговорить.

Гилберт громко фыркнул:

– Поговорить! Я не хочу даже видеть его! Он лжец и предатель, а я…

– А ты говоришь так только потому, что привык так думать.

В этом и была главная ошибка, которую Гилберт неизменно совершал, потому что просто не мог остановиться: повторял ложь раз за разом, убеждал в ней других, ведь когда-то с ним сделали то же самое. Гилберту двести лет внушали, что Фортинбрас – Предатель, и ложь накрепко засела в его голове. Его научили слепо ненавидеть, и он ненавидел.

За что Шерая корила себя. Она старалась изо всех сил, оберегала его, рассказывала то, что сама знала, но влияние коалицииоказалось сильнее. Тем не менее Шерая не отвернулась от Гилберта, потому что знала: он запутавшийся и напуганный ребенок, который не понимает, что нужно делать.

– Почему король Джулиан и старейшины сомневаются? – спросила Шерая вместо того, чтобы терроризировать Гилберта тем, что он упорно отрицал.

– Джулиан ему не доверяет. Королева до сих пор молчит насчет того, что увидела в душе Третьего, и это сильно беспокоит его.

– А старейшины?

– Грета только заняла место Илира и многого не знает. Думаю, Армен сможет склонить ее, чтобы она проголосовала против плана Третьего.

– Джонатан должен с ней поговорить.

– Он отстранен от всех дел, касающихся Третьего. Спасибо Пайпер, – скривив губы, пробормотал Гилберт. – Теперь приходится иметь дело с Августом и Мирной…