Книга Игра одиннадцати, страница 167 – Амалия Лик

Взгляд Евы нервно бьется о стены комнаты. Она опускает руку в карман и сжимает нож. Сейчас свет погаснет, и она навсегда останется заперта в этом подвале. Мысли мечутся, а паника неумолимо надвигается. Но Ева собирается, дышит тяжело, – она не сдастся без боя, не станет безропотно стоять и ждать вечной ночи. Она должна как-то выбраться из подвала. Ева выпрямляется и смотрит в камеру.

– Я правильно ответила на два вопроса из трех. Я все поняла, – напряженно произносит она. – Я ошиблась. Виновата и заслуживаю наказания. Я готова ответить за свои поступки. Но и вы должны ответить за свои.

Слезы текут по щекам, но Ева не обращает на них никакого внимания и в упор смотрит в камеру. Напряженно и непоколебимо. У нее есть план.

Вновь звучит голос из динамика:

– Ты права, Ева. Ты справилась с двумя вопросами из трех. И за это я буду к тебе благосклонен и дам тебе ответы, которые ты так долго ищешь.

– К черту ответы, – говорит Ева. – Я не хочу больше страдать. Я прошу только одного – легкой и быстрой смерти.

Ева откидывает эмоции. Она понимает, что не сможет вымолить прощения. Ее никто не отпустит. Все теперь только в ее руках. И это ее шанс. Чтобы убить ее, ему придется открыть чертову дверь и спуститься в подвал.

– Договорились, – сдержанно произносит голос.

Рука в кармане сильнее сжимает маленький предмет, пока она прикидывает расстояние до лестницы. Ева садится на самый край матраса. Она ждет, что прозвучит сигнал и вырубится свет. Тогда она ляжет не у стены и ей будет проще сорваться с места.

Она слышит скрежет, дверь медленно поднимается, а свет все так же продолжает гореть. Ева, не отрываясь, смотрит на лестницу. Видит белые мужские подошвы, затем белый комбинезон, и вот прямо в нескольких шагах от нее стоит он… На лице маска,которая прикрывает только нижнюю часть лица. Ева поднимает взгляд и смотрит ему прямо в глаза. Он все так же у лестницы, не двигается, не говорит. Ева встает и делает небольшой шаг к нему. Замирает, ожидая, что он что-то скажет, остановит ее. Но он все стоит и только смотрит на нее. Ева делает еще один шаг, губы растягиваются в лицемерную улыбку, а ярость и гнев как смертоносный газ заполняют ее мысли. Она открыто смотрит в его глаза, на старый шрам, прорезающий его бровь, и пытается сдержать необдуманный, эмоциональный порыв, вытащить нож прямо сейчас и воткнуть его в его сердце.

Ева стоит около него, ее рука поднимается к его лицу. Он не двигается, не мешает ей дотронуться до маски и потянуть ее вниз. Она видит его лицо, поджимает губы и выдыхает горячий воздух. Резкий вдох, словно что-то острое входит в ее сердце. Она расслабляет губы, медленно и осторожно опускает руку и зачем-то задает вопрос, на который и так знает ответ:

– Это все ты устроил, Глеб?

– Я, – отвечает он спокойно и смотрит ей в глаза, словно старается запомнить ее черты.

– Это ты Ял?

Глеб берет ее за руку и ведет к стене с записями. Проводит свободной ладонью по знаку вопроса, стирая его. Поднимает мелок и пишет имя «Саша». Ева качает головой, пытаясь отогнать чувства. Она пробует вырвать руку из его ладони, но он с силой сжимает ее.

– Ты… Все это ты… – выдыхает она.

– Хм… Нет, Ева. Это все мы. Никто не должен избежать наказания за свое преступление. Разве не в этом кроется справедливость? – спокойно рассуждает Глеб.