Книга Игра одиннадцати, страница 165 – Амалия Лик

Прощание было организовано в ритуальном зале на окраине, недалеко от руин. Было очень много людей, они толпились в зале, в холле и на улице. Вокруг нее все было устелено разноцветными искусственными цветами. Я стоял на улице и не мог зайти внутрь, не хотел прощаться с ней. Лейка продралась сквозь толпу, взяла меня под руку и завела внутрь. Я не сопротивлялся, не было сил. Но и смотреть на нее я тоже не мог. Из глаз текли слезы, а вой рвался из горла. Приходилось держать разбитые губы рукой, чтоб они не разомкнулись. Вскоре я почувствовал тяжелую руку своего отца, он стоял чуть позади и периодически сжимал мое плечо, словно делал массаж сердца. Раз, два, три. Дыши, сын, дыши.

Ее отец пригласил инструментальный квартет, и они играли ее любимую музыку, а в конце исполнили ту мелодию, что сочинила она в последние месяцы своей жизни. Это рвало сердце. Но в этот раз я остался с ней и слушал до самого последнего звука. А когда музыка стихла, люди потянулись к Саше. Они шли длинной черной лентой к белому глянцевому гробу. Я остался в стороне. Мне хотелось, чтобы в наши с ней последние мгновения мы были одни. Когда в помещении никого кроме Лейки, ее отца, меня и моего отца не осталось, я попросил их уйти. Подошел к ней, посмотрел в такое родное лицо, прошелся по нему кончиками пальцев. Нагнулся к ней и сказал:

– Ты была права. У нас было как в сетевой сказке, которые я никогда не читал. И финал ты выбрала свой. Но я продолжаю любить тебя. Увидимся на маяке.

Моя слеза упала ей на веко. Я в последний раз поцеловал ее и вышел из зала. Прах Саши развеяли над руинами неподалеку. После этого я вырвался из удушающего дня и поехал на маяк. Дошел до воды и отдал течению две алые розы ручной работы.

Я смотрел на реку,на опускающееся к горизонту солнце, которое тучи так и не спрятали от меня, и прощался с моей Алей навсегда.

Постепенно осознание утраты накрыло меня с головой. Больше не было надежды, что у нашей истории может быть продолжение. Я утопал в сожалениях, в самобичевании, в унынии. Все вокруг потеряло смысл, во мне что-то погасло, заглох двигатель жизни.

Через несколько месяцев Лейка написала мне и сказала, что нам нужно увидеться. Это было тяжело, но она настаивала. Мы договорились встретиться в баре недалеко от их дома. Я сидел за столом и крутил в руках стакан с настоем. Она подошла тихо и незаметно, села напротив и положила на стол пакет, в котором что-то лежало.

– Это тебе. Все, что от нее осталось, – сказала она, шмыгнув носом. – Отцу я не показывала, не выдержит.

– Как он?

– Пьет.

– А ты?

Я посмотрел на ее бледное худое лицо, на черные короткие волосы, которые спадали, закрывая глаза.

– Нормально. А ты?

– Тоже ничего.

– Незаметно. Выглядишь жутко.

Я слабо улыбнулся.

– Мне пора, – сказала она, встала и ушла. А я остался сидеть и смотреть на белый пластиковый пакет. Допив все до последней капли, наконец собрался с силами, взял сверток и поплелся домой.

В пакете был Сашин портал. Я спрятал его в своей комнате и еще несколько недель только вскользь поглядывал в его сторону. Я оказался трусом. Опять. Мне не хватало смелости даже открыть его. Но одним вечером знакомые ребята вытащили меня в бар, и, осмелев после изрядного количества настоя, я вернулся домой, достал ее портал и стал изучать его. Наткнулся на папку «Жизнь». Я не спал всю ночь и прошел с ней все, что она пережила, начиная с нашего знакомства и до самого дня ее смерти. В нем я нашел ответы на вопросы «почему, как, зачем». Я зарычал, как дикий зверь, дочитав последние страницы, и стал крушить все, что было в моей комнате. Сонный отец ворвался ко мне, увидел портал, крепко схватил меня, прижал к себе и держал, пока я не обессилел.